Том 15 (XVII век)

И рече король: «Что за него возмешъ?» И рече гость Василий: «Цена сему отроку така: постави ево на златом ковре и осыпь ево всего з головы даже до ногъ червонцами златыми, то ему цена». И рече ему король: «Азъ много у себя сокровище имею, токмо сего мне не должно сотворити, еже раба нам такъ купити: на злате ковре поставити и златыми осыпати. И се от окрестных стран велию себе срамоту приняти, яко бутто во всем кралевстве своемъ таковаго раба не имею, и от своихъ подданных королей возненавиденъ имать буду». И рече: «Возми у меня злата и сребра за него, елико хощеши, а сего мне учинити невозможно». И рече ему гость Василий: «Великий королю! Азъ не неволю тебя, государь, купити его, мне истинно он самому угоденъ и надобенъ. Да коли уже позволи воля твоя, а мне инако сего не на что учинити». И король всякия речи много говорилъ и бысть тако. И повеле принести златый коверъ и повеле отрока поставити на немъ и осыпати его златыми зъ головы до ногъ. Онъ же поставленъ бысть на златом ковре и осыпанъ златыми червонцами. Гость же Василий отдаде кралевича Василия королю Карлусу, а червонцы у него принелъ и златый коверъ и поиде на корабль свой.

Королевичь же Василий нача жити у короля Карлуса во благочестии и в добродетели. Токмо ему и работа была, что тешить короля, в гусли играти, такожде и у прекрасной его дщери кралевны Полиместры. Но не в кое время рече королевичь Василий королю Карлусу: «Великий королю Карлусе! Исполни мое прошение, раба твоего Васки гусельника, повели, государь, дать мне местечько, где бы мне жити, чтоб близ твоего кралевского двора построить дворенцо себе. Для того, государь: изволишь пред своим кралевским величеством играти в гусли, чтоб скоро приитти к твоему величеству». Король же Карлусъ послуша его прошения и даде ему место на строение двора его близ своего двора кралевскаго, токмо[1311] чрез едину улицу дворъ построить; на строение двора того десять тысящь златых червонцов.

Он же, кралевичь, взя у короля златые и поклонися ему до земли, и прибавилъ к тому своих множество и нача двор свой строити, полаты каменныя. И в скорых числех построилъ дворъ свой, что вси удивилися таковому строению и украшению полат техъ, и кралевских во всем лутче полатъ. И построилъ едину полату, где опочинъ ему держати[1312], из стеколъ зеркалных и мостъ[1313] из стекол же зеркалныхъ, а в ней устроилъ и кровать себе из стекол же зеркалныхъ, лутче кровати кралевския, и покры мостъ в спалне сукном краснымъ[1314] кармазинным. И украси такъ домъ свой многим красованиемъ, что всему кралевству в подивление, и скарбы свои все в него постави и тритцеть отроковъ своихъ доброродныхъ матрозовъ, которыхъ взялъ из Чешской земли Васильевы, сенаторскихъ и рыцарскихъ детей. Гостю же Василию повеле на корабле быти до времени уреченнаго и корабль не велелъ отпущати.

Сам же кралевичь по вся дни хождаше х королю Карлусу и ко прекрасной кралевне Полиместре играти в гусли и тешити ихъ. И за ту свою игру былъ в великой чести, и любили ево король и кралева зело вельми, а наипаче жаловала его кралевна Полиместра. И не по многих же днех в некое время кралевичь Василий игралъ пред королем в гусли и, отигра у короля, поиде х кралевне Полиместре играти в гусли на вечерю. Кралевна же Полиместра, видя его красоту и благолепие, начатъ сумневатися о нем и мысля в себе: «Никакъ он не простаго роду, но большаго». И начат его поити, дабы ево из ума вывести, чтоб он сказалъ про род свой. Королевичь же Василий начат пити у нея, а иное и тайно лити, и в некое время прикинулся, яко пьянъ, и рече: «Государыни кралевна Полиместра! Уже гораздо поздно стало, азъ же зело пьянъ и не могу до двора своего доити, боюсь, дабы мне не розбити гусли. Молю тя, прекрасная кралевна, повелиши мя проводити до двора моего и донести гусли за мною». Кралевна же никого при себе не имела от мужескаго полу окроме прекрасныхъ девицъ доброродных, и рече единой из девицъ: «Шед, девица, проводи Василия гуселника, дондеже[1315] с крыльца соидетъ».

Кралевичь же поклонися кралевне и пошед от нея к своему дому с провожатою девицею, шатаяся, яко пьянъ гораздо. Девица же за ним понесе гусли и, егда сшед с крыльца, нача ему та девица отдавати гусли. Он же рече ей: «Молю тя, прекрасная девица, донеси, пожалуй, до вратъ кралевскаго двора! Азъ бо не могу нести, понеже зело пьянъ». Девица же донесе до врат кралевскихъ, нача ему гусли отдавати, он же рече ей: «Молю тя, госпоже девица, пожалуй, донеси до моего двора. Ей, не могу нести и тако[1316] прииму у тебя». Девица же пришед з гусльми къ ево двору и начат ему гусли отдавати. Он же удари во врата свои, и выбежали к нему все тридесять отроков, хотяху его приняти, он же рече им: «Не принимайте мене, но приимите сию госпожю девицу». Девица же начат сумневатися, он же к ней рече: «Госпоже прекрасная девица! Не опасайся, азъ бо рад чтити тя за такую благость твою, что ты за мною донесла гусли, и худаго от мене тебе ничего не учиню».