Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

А иеромонах Никон бе попрежде сих подвижников, подвизася добре неколико время. И по некоему Божию изволению изыде ис того Анзерскаго скита. И выеха на Онегу реку. И вселися тамо в пустыню на Кожеезеро, идеже пребывал постническое и безмолвное пребывание пустыннолюбивый житель преподобный Никодим Кожеезерский. И вселися тамо. И пребысть неколико время в постнических подвизех уединенный. И потом принужден бе братиею в Кожеезерский монастырь игуменом. И ту подвизася неослабно. Потом же бысть митрополит великаго Новаграда. И Божиим изволением и повелением благовернаго и благочестивейшаго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича[362] всея России принесе в царствующий град Москву из Соловецкаго монастыря мощи святителя Филиппа[363] на отечество свое с подобающею честию в лето 7160 (1652) года месяца иуллиа в 3 день. И последи сподобися быти патриарх царствующаго града Москвы и всея России. И бысть рачитель к церковному устроению и книжному исправлению и монастырьскому строению. И во изгнании скончася.

А о вышепомянутом монахе Никифоре от старых монахов, во искусе бывших, что той монах Никифор родом бе новгородец, от богатых родителей.

ЗАПИСКА О ЖИЗНИ ИВАНА НЕРОНОВА {8}

Лета 7161 (1653) августа в 4 день, при патриархе Никоне[364], царствующаго града Москвы собора Пресвятая Богородицы, честнаго и славнаго ее явления чюдотворныя иконы, иже во граде Казани[365], протопоп Иоанн Неронов сослан был в сылку от патриарха Никона, за Вологду, в Каменской монастырь.

Во 162-м (1653) году, ноября в 6 день, ис Каменскаго монастыря писал послания ко государю царю и великому князю Алексею Михайловичю[366] всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, и к ево государеву духовнику благовещенскому протопопу Стефану[367], такоже иерей писал за своею рукою[368], за что от патриарха сослан и колко мучен.

Того же лета, февраля в 27 день[369], паки послания писал ко государю царю и к ево государеву духовнику, прося Церкви мира; плача, приписав же и своею рукою доволно.

Того же лета, майя во 2 день и к государони царице и великой княгине Марье Ильиничьне[370] писал я со слезами, прося Церкви мира; такоже и к их государеву духовнику, к протопопу Стефану, с прещением[371] писал, моля того, да не умолчит государю царю и царице, известно же творя, яко и гнев Божий грядет неуправления ради Церкви; приписав же и своею рукою к посланию, приводя во свидетельство Божественное Писание.

Июля в 1 день, клеветы ради Каменскаго монастыря архимарита Александра[372], сослан за оток акияна моря, в Кандоложской монастырь[373], и с Вологды писал ко государеву духовнику, к протопопу Стефану, плачевное моление, ясно сказуя быти хотящий гнев от Бога всей Росии за презрение вопля того и за еже оскорбляемым быти Божиим рабом, проповедующим истинну и просящим Церкви мира.

Протопоп же Стефан, еще и внят, и молебное оно писание государю царю прочет, обаче в сомнении бяше, яко рукою протопопа Иоанна Неронова не приписано, сего ради писаше ему в Кандоложской монастырь.

Во 163-м (1655) году, апреля в 4 день, то же моление закрепив рукою[374], доволно писав позади моления, и что в соборной церкви говорил на Вологде, яко гнев Божий быти имать за молчание и за еже попусти мятежником церковным и суесловцем[375].

Того же лета прислали протопоп Иоанн Неронов за своею рукою тетрати Переаславля Залескаго Данилова монастыря ко архимариту Тихону[376] ис Кандоложского монастыря, а что в них писано — чтый да разумеет.

Того же лета, в 10 день, протопоп Иоанн Неронов ушол ис Кандаложского монастыря, с троими своими детьми духовными, кои были с ними в Кандаложском монастыре: со Алексеем, Силою, с Василием. В 4-м часу нощи в маленком карбасе поехали морем, а все неискусны морскому плаванию. Из монастыря были за ними две погони: одна — за 70 верст от монастыря, а другая — за 100 верст; ближнюю погоню видели — стояли в то время на острову, часы пели и хлеба ели, — а другие погони не видали.