Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Августа в 10 день, Богу изволившу, воста ветр от запада, так подняли парус — съшиты были две рогожи новые — и ехали парусом версты в две. И внезапу бысть буря велия, волнам убо восходящим на высоту, аки превеликим горам, и кождо их с воплем к Богу взываху: «Господи, помилуй!» И друг друга целоваху, пред очима имущи смерть. Протопоп же Иоанн Неронов, к Богу моляся со слезами, яко да спасет их от нашедъшия беды и от потопления избавит их, и сущих с ним утешая, глаголаше: «Не бойтеся, ниже[377] малодушъствуйте, но на Господа упование возложите, не оставит убо нас Господь!» Буря же преизлиха начат стужати[378], и карбас вмале не опровержеся[379], зане от страха содержащаго не можаху паруса спустити, и карбас на боку волнами носим; тема же на другую страну от ветра нападьшим и держащимся за край карбаса, волны же, яко превелие горы, зело на высоту восхождаху, мнети тем, яко на облак подъят их; егда же схождаху долу[380], мняху, яко покрыти их имать волнами море; и не надеяхуся кождо их жити.

Прежде убо бури, егда на острову стояли, и как видяли гнавших за ними и речи от них слышали: «Как ушли? Диво! Где они девались!» — в то время работники Ивановы и дети духовныя учали меж собою прекословить, Ивану досаждать: «Кто, де, в таком карбасе по морю ездит, а се, де, и снасти никакой нет!» И протопоп Иван им запрещал, глаголя: «Не ропщите, братия, между собою, да Бога не прогневаем! Аще не поспешит[381] Бог — не твердо на снасть упование ваше, и аще не послушаете и не престанете крамоля[382] — наказани имате быти». Тема же ропщущим, ветру быти начат по себе[383].

Час же яко мину, волнами томими в мори, бывшу же и дождю велику в то время и мрак; и абие бысть тишина, и солнце восия, в карбасе же нимало обретеся воды, яко дивитися им и прославити Бога. Егда же доплыша до Кемскаго устья, обретоша на море лодию и старца Соловецкаго монастыря, грядуща с промысла в Соловки, и с ним поехали на Соловецкой остров, помолитися преподобным чюдотворцем Зосиме и Саватию и Герману[384], началником Соловецкаго монастыря.

И егда доспеша до острова, известно бысть архимариту Илии[385] лавры тоя, яко Иоанн, казанской протопоп, на брегу. Прислал городничего старца Саватея, моляща того, да пождет архимарита, въстретение тому сотворити хотяща. Иоанн же едва умолив, яко да тихо и без мятежа помолитца чудотворцам. Егда же отъиде старец с мольбою протопопа Иванна ко архимариту Илии, и о немъже молив, сказаша архимариту старец. Архимарит же по воли того попусти быти, но посла соборнаго старца ко Иоанну и честьне прияша того. И по Божественней литоргии, обычно помолився ракам чюдотворцовым, взят его архимарит к себе в келью.

Егда же восташа от трапезы, добре его угостиша, сказався архимариту Иоанн о себе, яко не своею волею, но царевою и патриарховою, ниже ведомо обители тоя игумену Феодосию, како из монастыря поехал, и како на море волнами томими, и во время бури от страха отчаявшимся живота, и како спасени Быша.

Архимарит же добре беседова со Иоанном, на богомольную лодью того и с работники посадив, и отпустити к Москве повелев, дав тому на путь потребная доволно, и работником обувь. И последнее целовався[386], рек: «Страдалче, бием — одолевай! Храбрый воине, подвизайся!»

По сих благоутишно бяше море, в путь свой отъидоша, и двои сутки от обители мирно плывше, противен некако ветр нача быти: ко брегу присташа, не доехав Архангельскаго града за сто поприщь. Иоанн же на брег с работником Силою изыде и сухим путем поидоста к Москве; два же работника Иоанновых во свое время Архангельскаго града достигоша, и от града на Колмогоры обычно поидоша в путь, — поидоша рекою Двиною. А егда же приидоша на Колмогоры, старец Кандоложскаго монастыря с подворья, удержав тех, и вопрошая глаголя: «Где протопоп Иоанн?» Они же тому сказаша, что поиде сухим путем до царствующаго града. Старец же воеводе известив, всади тех в темницу, а борошень[387] воевода приказал записать, и стрещи повелев, понеже велия от архиерея Никона възыскания Быша Иоанна ради, со многим прещением, инем же и дары обещав, «егда, — рече, — приведут Иоанна». В монастыре же Кондаложском многу молву воздвиже Никон патриарх Иоанна ради, и запретив[388] игумену и братию от общения Пречистых Таин, игумена же от службы; такоже и Соловецкаго монастыря архимарита Илию запретив от службы.