Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

И по двою дню, в день недельный, в год[411] святыя литоргии, по заамбонной молитве, повеле, патриарх старца Григория вввести в соборную и апостольскую церковь ключарю Кондрату. И введену ему бывшу, ста пред патриархом. И рече ему патриарх: «Старец Григорий, приобщаеши ли ся святой соборной и апостольской Церкви?» И Григорей рек: «Не вем, яже глаголеши! Аз убо никогда отлучен был от святыя соборныя и апостольския Церкви, и собору на меня никакова не бывало, и прения моего, и раздору церковнаго ни с кем нет. Прекословия же о Святой Троице, или пресечения, или умаления есмь чюжд; апостольских преданий несмь разоритель, но Отца и Сына и Святаго Духа, в Троице единаго Бога, исповедую и славлю, единосущна и неразделна, и несмесна. А что ты на меня клятву положил своею дерзостию, по страсти своей, гневаяся, что я тебе о той же святой соборной и апостольской Церкви правду говорил, так ты и черниговскаго протопопа Михайла проклял[412] дерзостно, и скуфью с нево снял, за то, что он в книге Кирила Иерусалискаго в двоестрочии не делом положил, что християном мучения не будет, сице: „Аще, — рече, — Бог грешником и мукою претит, обаче своего создания в конец не погубит”. Ты же, святитель, яко исправити хотя, страсть свою исполнил еси, а ис книги и доныне та речь в тех книгах обносится».

И патриарх старцу Григорию ничтоже отвещав, точию, плача зело, начат разрешительныя молитвы говорить. Такоже и Григорий плака довольно, донеле же скончаны Быша молитвы.

И по разрешении причастися старец Святей Доре[413] от патриарховы руки.

Благослови же его патриарх, даст ему свою книгу, зовомую Скрыжаль духовную, прирек: «Постражи, яко добр воин Христов». По совершении же Святыя литоргии, проводя старец Григорий патриарха в Крестовую, отъиде к некоему христолюбиву мужу в дом.

Мал же час мину, абие взыскание бысть старца ради от патриарха. Григорий же, пришед в Крестовую к патриарху и благословение взем. Глагола ему патриарх: «Где бе доселе, старче? Днесь тебя ради у нас всем стол и покой, за радость мира, егоже имамы с тобою». И Григорий к патриарху отвеща: «Обычно проводих тя в Крестовую, и ничтоже ми рече, и отъидох». И патриарх рече: «Прости, господине, во инех упразднихся и в забвение ми прииде, — не пригласих тя». Обычно же пред трапезою благодарению бывшу, почти патриарх старца и выше всех московских протопопов посади его, много похваляя его и мужественна нарицая и крепка. По востании же от трапезы, одарив, с миром того отпустив.

Во иные же дни старец Григорий о юзниках патриарху воспоминая, чтоб их разрешил, страждущих его ради. Патриарх же по всех повеле грамоты послати тот час. И писма, кои на него, патриарха, писаны к царю, и к протопопу Стефану, и прочим духовным братиям, все старцу Григорию отдал, глаголя: «Возми, старец Григорей, твои писма». И ярославского протопопа Ермила в то же время простил и писма ему отдал.

Попроси некогда старец Григорий патриарха, рече: «Иностранные власти наших Служебников не хулят, но и похваляют». И патриарх рече: «Обои, де, добры; все, де, равно, по коим хощеш, по тем и служишь». И Григорей рек: «Я старых, де, добрых и держюся». И взем благословение, отъиде.

Генваря в 13 день[414], празноваху великомученице Татьяне. И государь царь, и патриарх у всенощные были в соборной церкви у Спаса в Верху. Старец же Григорий тамже был, и стояше на месте обычно, якоже лепо церкви. Во время же облачения вшед патриарх во святый олтарь, а государь царь, с своего места сошед, прииде к старцу и рече: «Не удаляйся от нас, старец Григорей». И старец ко царю рече: «Доколе, государь, тебе дотерпеть такову Божию врагу? Смутил всею Рускою землею и твою царьскую честь попрал, и уже твоей власти не слышат, — от него, врага, всем страх!» И государь, яко устыдевся, скоро от старца отъиде, ничтоже ему рече. По совершении же правила церковнаго, старец патриарху рече: «Время мне, владыко, в пустыню отъити». И патриарх того отпустих, и доволно милостыню дав.

Генваря в 14 день, патриарх Никон приехал в Покровской монастырь, что на убогих дому, идеже лежат мощи отца Саватея, и быв у гроба старцова, пошел к строителю, старцу Кирилу, в келью. И в келье обычно, благословения и мир дав, седе, покивая же главою и плача, глаголя: «Старец Григорей!» Старец вопрошая его, глаголя: «Владыко святый, что вина плачю, егоже ради зело плачеши?» Патриарх же ничтоже рече строителю, но плакався доволно, отъиде.

Во 166-м (1657 или 1658) году, паки старец Григорий приехал к Москве[415], и быв у патриарха у благословения, по вся же дни в Крестовую и в келью к патриарху хождаше, и многу от него честь приемляше.