Том 2. Рим / После Рима

Коллегой Августа в проведении празднеств был его соправитель Агриппа – судя по упоминанию Випсания в перечне «хулителей Вергилия», отношения Агриппы к новой школе было отрицательным. Непосредственно перед празднествами Август усыновил двух маленьких сыновей Агриппы и Юлии – это означало решительное отстранение Тиберия от престолонаследия. Существенной частью празднеств были многодневные театральные представления – это делало вероятным еще более тесное сближение Августа с мастерами народной комедии. Такова была обстановка в тот момент, когда Гораций, видя нарастающую опасность, грозящую тому поэтическому направлению, вождем которого он остался, забыл о своем отказе от стихотворства и принялся за сочинение послания к Августу.

Важность темы определила большой объем послания – 270 стихов; это второе по величине произведение Горация (после позднейшей «Поэтики»). Большой объем требовал продуманного плана. В послании переплетаются две темы: критика архаизма и оправдание новой школы; обе они подготавливают и обосновывают общий вывод: призыв к Августу отказаться от покровительства архаистам и вернуть благосклонность новой школе. Замечательна одна особенность разработки этих тем: их насыщенность политическими мотивами. До сих пор эта черта не привлекала внимания исследователей. Между тем она характерна для той обстановки напряженной общественной борьбы, в которой возникло послание.

В политическую тематику нас вводит самый зачин послания – панегирическое обращение к Августу (стк. 1–17). Ход мыслей здесь таков: «Ты, Цезарь, так велик, что народ чтит тебя еще при жизни, а не только посмертно, как других благодетелей. Но, увы, только здесь он так справедлив, а во всем остальном предпочитает то, что уже отжило свой век». По инерции кажется, что речь идет все еще о делах политических и что под «отжившим» имеются в виду республиканские традиции. Это сразу настораживает читателя; но Гораций тотчас оставляет эту тему и переводит речь на литературную деятельность архаистов.

Критика архаизма развертывается в стк. 18–89. Поначалу Гораций говорит еще гиперболически и неопределенно о том, как весь римский народ (tuus hic populus, стк. 18; потом в стк. 81, 183–186, 187–188 это понятие будет расчленено и речь пойдет отдельно о сенаторах, плебсе и всадниках) благоговеет перед «ветхими свитками певцов» (annosa volumina vatum, стк. 26). Затем речь становится конкретнее: «певцы» оказываются Пакувием, Плавтом и прочими драматургами, пьесы которых еще не сходят со сцены (стк. 50–59), а их поклонники – грамматиками (critici, стк. 51), которые и повинны в том, что державный римский народ одурманен архаистической агитацией из школы (hos ediscit…, стк. 60) и со сцены (et hos… spectat Roma potens, стк. 60–61). Чем объяснить, что архаисты при всей абсурдности их теорий (показанной в стк. 28–49) имеют успех у публики? Очевидно, причины этого лежат вне литературы, т. е. опять-таки в политике. Действительно, конкретный пример (стк. 79–85 о комедии Атты) показывает, что главными единомышленниками архаистов являются patres, упорствующие в привычках своей юности; двусмысленность слова patres позволяет видеть здесь намек на сенаторов с их застарелыми республиканскими симпатиями71. После этого Гораций наносит решающий удар: он заявляет, что для всех архаистов литературные теории являются лишь маскировкой, подлинный же мотив их деятельности – ненависть ко всему «нашему» (стк. 88–89: ingeniis non ille favet plauditque sepultis, nostra sed impugnat, nos nostraque lividus odit). «Наше» – это, конечно, обозначает программу и продукцию новой школы; но так как о новой школе в послании еще не упоминалось, то создается впечатление, что «мы» – это прежде всего автор и адресат послания, Гораций и Август; в таком случае «наше» – это уже область не столько литературная, сколько политическая, и архаисты с их ненавистью ко всему «нашему» оказываются уже политическими противниками нового строя, установленного Августом. Это хорошо замаскированное и в высшей степени серьезное обвинение – кульминация возражений Горация против архаизма; и опять поэт многозначительно обрывает здесь ход мыслей и переводит разговор на другую тему.