Том 2. Стихотворения, 1917-1920

На Красной площади намедни три туза:
Помещик – без земли, заводчик – без завода
И хищник банковский, сидящий без дохода,
   Час битый пялили глаза
На торжество рабочего народа.
   Им в первомайский день с утра
   Спокойно дома не сиделось:
   Глазком прикинуть захотелось,
   Измерить силу рати той,
Что их теснит своей железною пятой.
Налюбовавшися, пошли домой все трое.
   «Ну, как?»
   «Да так. Тоска».
   «Казенный юбилей.
День этот проходил куда как веселей
   При прежнем строе.
Ушла поэзия. Отпал волшебный фон.
   Как живописен был разгон
Всей этой сволочи, сбирающейся в шайки,
   Когда ее жандармский эскадрон
   Возьмет, бывало, всю в нагайки!
Р-раз! Шляпа на боку! – Два! Лопнуло пальто! –
   Три! Шайки всей как не бывало!
В участок волокут толпу. А нынче что?!
Ушла поэзия. И красок ярких мало!»

Нетрудно угадать, как первомайский день
Расписан был потом в газетах буржуазных.
   Буржуи с нами вкусов разных:
Там, где нам – солнышко, для них – сплошная тень.

На распутье *

Графа Мирбаха увидя,
Подавил буржуй наш вздох,
Чуть не крикнул, растерявшись,
Верноподданного «гох»!

С ликом Марксовым знамена
Нес рабочих бодрый стан,
Пел народ: «Соединяйтесь,
Пролетарии всех стран!»

Сей призыв услыша властный,
Наш буржуй стоит-грустит.
Трусит Мирбаха несчастный, –
Маркса – сердце не вместит.

Мирбах… жуть, но все ж с просветом,
Маркс… одна сплошная жуть.
Два пути перед буржуем,
Есть еще и третий путь.

Путь на Вологду проторен.
«Вуле-ву, мусью Нуланс?»
Три союзных кавалера
С ним играют в преферанс.

Англичанин смотрит хмуро,
Распинается француз.
У японца в мыслях с кем-то
Сепаратнейший союз.

С кем? Никто пока не знает,
Мирбах знает, но молчит.
У российского буржуя
Сердце трепетно стучит.

Перемешаны все карты,
Вот изволь тут, вылезай!
Что кричать мне, боже правый:
«Вив» ли, «гох» ли, иль «банзай»?!

Вождю *

Тов. Ленину в день рабочей печати посвящаю.