Том 2. Стихотворения, 1917-1920

Как этот день мне мил и дорог!
Ряд долгих лет прошел с тех пор…
Теперь – повержен злой наш ворог,
Тогда – мы с ним вступали в спор.
   Тогда – нас было так немного,
   Но знали мы, на что идем…
   Был каждый шаг проверен строго
   Тобой, испытанным вождем.
Рождалась «Правда» наша в муках,
Окружена стеной врагов, –
Но пролетарий в первых звуках
Услышал звон своих шагов.
   Ты был за дальнею границей,
   Но духом с нами был всегда, –
   Росла, страница за страницей,
Святая библия труда…
Нам каждый день грозила кара
И беспощадный вражий суд,
Напор открытого удара
И козни тайные Иуд.
   Из ликвидаторского стана
   Какой бесстыжий несся вой!
   Работой Мартова и Дана
   Был восхищен городовой.
Для заклинателей «стихии»,
Для дряблодушных торгашей
Мы были аспиды и змии,
Гроза мещанских шалашей.
   Теснил нас лютый враг жестоко.
   Редел отряд наш боевой,
   И в злую пору одиноко
   Звучал далекий голос твой.
Но перенесши все невзгоды
И взявши с бою каждый шаг,
Мы на крутых путях свободы
Вновь утвердили алый стяг.
   Незыблем он на новой грани!
   И наша вера велика:
   - Не осквернит священной ткани
   Ничья враждебная рука!

«Христос воскресе» *

   У батюшки Ипата
   Водилися деньжата.
Конечно, дива тут особенного нет:
   Поп намолил себе монет!
Однакоже, когда забыли люди бога
И стали сундуки трясти у богачей,
   Взяла попа тревога:
«Откроют, ироды, ларек мой без ключей!»
Решив добро свое припрятать повернее,
   Поп, выбрав ночку потемнее,
Перетащил с деньгами ларь
         В алтарь
И надпись на ларе искусно вывел мелом:
«Сей ларь – с Христовым телом».
      Но хитрый пономарь,
      Пронюхав штуку эту
И выудивши всю поповскую монету,
Прибавил к надписи: «несть божьих здесь телес.
         Христос воскрес!»
Что пономарь был плут, я соглашусь, не споря,
Плут обманул плута – так кто ж тут виноват?
      Но я боюсь, чтоб поп Ипат
         Не удавился с горя.

Осiновый кiл Радi *

Чоловiк каже: «гречка!»
Жiнка каже: «мак! мак!»
– Нехай так! Нехай так!
Нехай буде з гречки мак!

Рада каже: «самостiйность!»
Нiмець каже: «гох! гох!»
– Ох, ох, ох! Оце ж гох!
Щоб ты, бридкiй нiмець, здох!

Ждали лiта, ждалы лiта,
А прiйшла зима.
Була Рада, була Рада,
А тепер нема!

Ой ти, дядьку Мусiю,
Чи бачив ты чудасiю?
Як не бачив, подивись:
Любив нiмець Раду,
Цiлував iи колысь
Спереду и сзаду.

Цiлував и милував,
Кохав щиро, покы
Выпив всю iи красу,
Видавив всi соки.

Потiм с гетьманом Павлом
Перебив iй спину
И, проткнувши всю колом,
Кинув в домовину.

– От, тепер лежи i гнiй,
Бо була проворна.
Я ж казав тобi, дурнiй:
«Не кохай Эйхгорна!»

По заслузи маешь плату,
Голова змiнна!
Прокляне тебе, прокляту,
Трудова Вкраiна!

Темнота («Кулак один…») *