Том 3

нулся от товарища и на минуту забыл о боли, представив себе, что его фантазия претворилась в действительность, и вообра¬ жая, как шершни сломят сво¬ ими укусами даже стойкую вы¬ держку индейцев. Мидлтон был рад помолчать; но старик, прислушивавшийся к их словам, подошел поближе и вмешался в разговор. — Тут затевается, видно, безжалостное, адское дело,— начал он и покачал головой, как бы показывая, что и он, бы¬ валый человек, не находит вы¬ хода в трудном этом положе¬ нии.— Нашего друга пауни уже привязали к столбу для пытки, и я отлично вижу по лицу и по глазам их верховного вождя, что он распаляет свой народ и на другие мерзости. — Слушай, старый траппер,— сказал Поль, извиваясь в своих ремнях, чтобы заглянуть в его печальное лицо.— Ты мастак по части индейских языков и умеешь разби¬ раться в дьявольских ухищрениях краснокожих. Пойди- ка на совет и скажи их вождям от моего имени — от имени Поля Ховера из штата Кентукки,— что если они дадут девице Эллен Уэйд целой и невредимой вернуться в Шта¬ ты, то он им охотно позволит снять с него скальп в любое время и на любой манер, какой их лучше всего потешит; или, ежели они не пойдут на такие условия, накинь часа два предварительных пыток, чтобы сделка показалась слаще на их чертов вкус. — Эх, малый! Они и слушать не станут твоих предло¬ жений, раз они знают, что ты все равно как медведь в ловушке и не можешь от них убежать. Но не падай духом, потому что для белого человека, когда он один среди индейцев, цвет его кожи иногда — верная смерть, иногда же — надежный щит. Пусть они нас не любят, а всо же благоразумие часто связывает им руки. Когда бы крас¬ нокожие народы вершили свою волю, вскоре на распахан¬ ных полях Америки выросли бы вновь деревья; и в лесах было бы белым-бело от христианских костей. В этом никто 295

не усомнится, кто знает, какова любовь краснокожего к бледнолицым. Но они нас считали и считали, пока не сби¬ лись со счета, а в здравом уме им все же не откажешь. Так что мы еще не обречены; но, боюсь я, для пауни надежды мало! Умолкнув, старик медленно направился к тому, о ком были его последние слова, и остановился невдалеке от столба. Здесь он стоял, храня молчание и с тем выраже¬ нием на лице, с каким приличествовало глядеть на такого славного воина и знаменитого вождя, как его пленный товарищ. Но Твердое Сердце смотрел неотрывно вдаль и, казалось, не думал об окружающем. — Сиу ведут совет о моем брате,— молвил траппер, когда понял, что, только заговорив, привлечет к себе вни¬ мание пауни. Верховный вождь пауни, спокойно улыбаясь, повернул к нему голову и сказал: — Они считают скальпы над вигвамом Твердого Сердца! — Бесспорно, бесспорно! В них закипает злоба, когда они вспоминают, сколько ты сразил тетонов, и для тебя сейчас было бы лучше, если бы ты больше дней провел в охоте на оленя и меньше на тропе войны. Тогда какая- нибудь бездетная мать из их племени могла бы принять тебя к себе взамен своего потерянного сына, и жизнь твоя потекла бы, исполненная мира. — Разве отец мой думает, что воин может умереть? Владыка Жизни не для того открывает руку, чтобы взять назад свои дары. Когда ему нужны его молодые воины, он их зовет, и они уходят к нему. Но краснокожий, на кото¬ рого он однажды дохнул, живет вечно. — Да, эта вера утешительней и смиренней, чем та, которой держится этот бездушный тетон! В Волках есть нечто такое, что открывает для них мое сердце: то же му¬ жество, да, та же честь, что в делаварах. И этот юноша... Удивительно, куда как удивительно!.. И годы его, и взор, и сложение... Они могли бы быть братьями!.. Скажи мне, пауни, ты слышал когда-нибудь в ваших преданиях о мо¬ гущественном народе, что некогда жил на берегах Соле¬ ной Воды, далеко-далеко, у восходящего солнца? — Земля бела от людей того же цвета, что мой отец. — Нет, нет, я говорю сейчас не о бродягах, которые пробираются в страну, чтоб отнять ее у законных владель¬ 296