Том 3

окаймляли заросли сумака и ольхи, тут, как видно, рос недавно небольшой лесок. Однако самые деревья перебра¬ лись на вершину и уступы соседних скал. Там, па этих скалах, и можно было увидеть признаки присутствия здесь человека. Если смотреть снизу, были видны бруствер из бревен и камня, уложенных вперемежку с таким расчетом, чтобы сберечь, по возможности, труд, несколько низких крыш из коры и древесных ветвей, заграждения, построенные здесь и там на самой вершине и по склону — в местах, где подъем на кручу представлялся относительно доступ¬ ным,— да парусиновая палатка, лепившаяся на пирами¬ дальном выстуие с одного угла скалы и сверкавшая издалека белым верхом, точно снежное пятно или, если прибегнуть к метафоре, более соответствующей сущности предмета, как незапятнанное, заботливо оберегаемое знамя над крепостью, которое ее гарнизон должен был отстаивать, не щадя своей жизни. Едва ли нужно добав¬ лять, что эта своеобразная крепость была местом, где укрылся Ишмаэл Буш, когда лишился скота. В тот день, с которого мы возобновляем наш рассказ, скваттер стоял, опершись на ружье, у подошвы утеса и глядел на бесплодную почву у себя под ногами. Не ска¬ жешь, чего больше было в его взгляде — презрения или разочарования. — Нам впору изменить свою природу,— сказал он шу¬ рину, как всегда вертевшемуся подле него,— и из людей, привыкших к христианской пище и вольному житью, пре¬ вратиться в жвачную скотину. Как я посужу, Эбирам, ты вполне бы мог пропитаться кузнечиками: ты проворный малый и догнал бы самого быстрого их прыгуна 1. — Да, край не для нас,— ответил Эбирам, которому ие- веселая шутка зятя пришлась не по вкусу.— Надо пом¬ нить поговорку: «Ленивый ходок будет век в пути». — Ты что хочешь, чтобы я сам впрягся в возы и не¬ делями... какое — месяцами тащил их по этой пустыне? — возразил Ишмаэл. Как все люди этого разбора, он умел, когда понадобится, крепко потрудиться, но не стал бы с неизменным прилежанием изо дня в день выполнять тяжелую работу; предложение шурина показалось ему 1 Кузнечиками Буш называет саранчу, намекая на библей¬ ских акрид, которыми будто бы питались отшельники. 91

мало соблазнительным. — Это вам, жителям поселений, нужно вечно спешить домой! А у меня, слава богу, ферма просторная, найдется где вздремнуть владельцу. — Если тебе нравятся здешние угодья, чего ждать: паши да засевай! — Сказать-то легко, а как ее вспашешь, эту землю? Говорю тебе, Эбирам, нам надо уходить, и не только по этой причине. Я, ты знаешь, такой человек, что редко вступаю в сделки; но уж если вступил, я выполняю условия честней, чем эти ваши торговцы с их болтливыми договорами, записанными на листах бумаги! По нашему уговору мне осталось пройти еще сотню миль, и я свое слово сдержу. Скваттер скосил глаза в сторону палатки на вершине его суровой крепости. Шурин перехватил этот взгляд; и ка¬ кое-то скрытое побуждение — корыстный расчет или, мо¬ жет быть, общность чувства — помогло утвердиться между ними согласию, которое чуть было не нарушилось. — Я это знаю и чувствую всем своим существом. Но я не забываю, чего ради я пустился в это чертово путеше¬ ствие, и помню, какая даль отделяет меня от цели. Нам обоим, что мне, что тебе, придется несладко, если мы после удачного начала не доведем наше дело до конца. Да, весь мир, как я посужу, стоит на этом правиле! Еще давным- давно я слышал одного проповедника, который бродил по Огайо; он так и говорил: пусть человек сотню лет жил праведно, а потом на один денек забыл о благочестии, и все идет насмарку: добро ему не зачтут, зачтут только дурное. — И ты поверил голодному ханже? — Кто тебе сказал, что я поверил? — задиристо отве¬ тил Эбирам, но взгляд его отразил не презрение, а страх.— Разве повторить слова мошенника — значит им пове¬ рить?!. А все-таки, Ишмаэл, может быть, он проповедовал честно? Он сказал нам, что мир все равно как пустыня и есть только одна рука, которая может по ее извилистым тропам вести человека, хоть бы и самого ученого. А если это верно в целом, оно, может быть, верно и в частности... — Брось ты хныкать, Эбирам, говори прямо! — хрипло рассмеялся скваттер.— Ты еще станешь молиться! Но что пользы, как сам ты учишь, служить богу пять минут, а черту — час? Послушай, друг, я не бог весть какой хо¬ зяин, но что знаю, то знаю: чтобы снять хороший урожай 92