Том 3

лась к прерванному занятию, только что-то проворчав и не выразив своего неудовольствия в более внятных словах. Диалог, возникший теперь между нежными супругами, был достаточно выразителен. Эстер отвечала сперва не¬ сколько угрюмо и отрывисто, но мысль о детях заставила ее перейти на более мирный тон. Так как дальнейший раз¬ говор свелся к рассуждениям о том, что надо-де не упу¬ стить остаток дня и пойти на охоту, мы не станем задер¬ живаться на его пересказе. Приняв это решение, скваттер сошел вниз и разделил спои силы на два отряда, назначив одному оставаться на месте для охраны крепости, а другому — следовать за со¬ бою в степь. Эйзу и Эбирама он предусмотрительно вклю¬ чил в свой отряд, отлично зная, что ничто, кроме его от¬ цовской власти, не обуздает дикую ярость его отчаянного сына, если уж она пробудится. Покончив с приготовле¬ ниями, охотники выступили все вместе, но, несколько отойдя от скалы, рассыпались но прерии, рассчитывая об¬ ложить далекое стадо бизонов. Глава IX Пригциан получил пощечину, ничего, стерпится. Шекспир, «Бесплодные усилия любви» Показав читателю, как Ишмаэл Буш устроился со своей семьей при таких обстоятельствах, когда другой пришел бы в уныние, мы опять перенесем сцену действия на три- четыре мили в сторону от только что описанного места, сохраняя, впрочем, должную и естественную последова¬ тельность во времени. В тот час, когда скваттер с сыновь¬ ями, как рассказано в предыдущей главе, спустились со скалы, на той луговине, что тянулась по берегам речушки, невдалеке от крепости — на расстоянии пушечного выст¬ рела,— сидели два человека и обстоятельно обсуждали достоинства сочного бизоньего горба, зажаренного на обед с полным пониманием всех свойств этого лакомого блюда. Деликатнейший этот кусок был предусмотрительно отде¬ лен от прилегающих менее ценных частей туши и, заверну¬ тый в обрезок шкуры с мехом, запечен по всем правилам 101

па жару обыкновенной земляной печи, а теперь лежал перед своими владельцами шедевром кулинарии прерий. Как в смысле сочности, нежности и своеобразного вкуса, так и в смысле питательности этому блюду следовало бы отдать предпочтение перед вычурной стряпней и сложпыми выдумками самых прославленных мастеров поварского искусства, хотя сервировка была самая непритязательная. Двое смертных, которым посчастливилось насладиться этим изысканным лакомством американской пустыни, к коему здоровый аппетит послужил превосходной приправой, по- видимому вполне оценили свою удачу. Один из двоих — тот, чьим познаниям в кулинарном деле другой был обязан вкусным обедом,— казалось, не торопился отдать должное произведению своего мастер¬ ства. Он, правда, ел, и даже с удовольствием, но и с той неизменной умеренностью, которой старость умеет подчи¬ нить аппетит. Зато его сотрапезник был отнюдь не склонен к воздержанию. Это был человек в расцвете юности и мужественной силы, и шедевру старшего друга он воздал дань самого искреннего признания. Уничтожая кусок за куском, он поглядывал на своего товарища, как бы выска¬ зывая благодарным взглядом ту признательность, которую не мог выразить словами. — Режь отсюда, ближе к сердцу, мальчик,— пригова¬ ривал траппер, ибо не кто иной, как старый наш знакомец, житель этих бескрайних равнин, так угощал своего гостя — бортника.— Отведай из сердцевины куска; там природа откроет тебе, что такое поистине вкусная пища, и не тре¬ буется придавать ей какой-то посторонний привкус при помощи всяких подливок или этой вашей едкой горчицы. — Эх, когда бы к жаркому да чашку медовой браги,—! сказал Поль, волей-неволей остановившись, чтобы переве¬ сти дыхание,—это был бы, клянусь, самый крепкий обед, какой только доводилось есть человеку! — Да, да, это ты верно сказал,—подхватил хозяин и засмеялся своим особенным смешком, радуясь от души, что доставил удовольствие гостю.— Он именно крепкий и дает силу тому, кто его ест!.. На, Гектор, бери! — Он бросил кусок мяса собаке, терпеливо и грустно ловившей его взгляд.— И тебе, как и твоему хозяину, нужно, друг мой, на старости лет подкреплять свои силы. Вот, малец, ты видишь собаку, которая весь свой век и ела и спала разум¬ ней и лучше — да и вкусней, скажу я,— чем любой король« 102