Том 3. Ангел Западного окна

Персонажи романа делятся на союзников и врагов, за каждым из них, как за Бартлетом и Гарднером, закреплена своя строго разграниченная сфера метафизического влияния или же они, как Маске-Липотин, присоединяются к сильнейшему и, разделяя отныне его интересы, помогают ему. Для того чтобы кто-то мог завладеть ценностью, другой должен ее утратить: чей-то выигрыш — всегда чей-то проигрыш. Еще одно знамение эпохи! Чтобы получить ценность, необходимо либо отдать за нее что-то уже имеющееся (как Джон Ди с Келли), либо что-то завоеванное силой у третьего лица. «Ценность» и «жертва» (ср. рассуждения рабби Лева) коррелированы очень четко, идет ли речь о самопожертвовании или же о принесении в жертву кого-то другого. В лучшем случае жертва добровольна: самоотверженный отказ от «Я» одного персонажа (Иоганна) делает возможным обретение «Я» и последующую духовную абсорбцию «королевы» другим персонажем (Я).

Итак, пространство романа функционирует как замкнутый, ограниченный универсум, в котором все может как угодно меняться, но сумма будет всегда оставаться постоянной. Дисбалансу и изменчивости индивидуальных отношений противопоставлено равновесие и постоянство системы как целого: в этом герметичном мире действует закон сохранения ценностей. Любое изменение у одного персонажа как следствие влечет за собой изменение у другого: если один «растет», то другой «умаляется», и наоборот. Этот вид отношений очень распространен и в бесчисленных вариантах встречается в произведениях многих авторов.

Иерархия ценностей связана с категориями восприятия и индивидуальной перспективой каждого отдельного персонажа: для Джона Ди — одна высшая ценность, для Келли — другая. Некоторые перспективы

текст ставит в привилегированное положение: потусторонние ценности котируются выше посюсторонних, а из потусторонних явно отдается предпочтение тем, которые представлены стороной Гарднера-Гертнера. Выбор, разумеется, не в пользу Исаис, однако никаких аргументов, оправдывающих эту протекцию, не приводится: в конечном итоге иерархия ценностей воспринимается как данность. Ну что ж, и эта неявная и тем не менее подразумеваемая проблематика, тоже одна из характерных черт начала века.

Однозначно определены лишь посюсторонние ценности: социальный статус, материальное положение, эротические претензии (Келли). Но и риск — необходимый залог на случай проигрыша вносится в банк — известен: он находится в четком социально-юридическом, предусмотренном кодексом соответствии с теми средствами, которые используются для достижения цели. Преступнику Келли (отрезанные уши!) известен возможный выигрыш и залог.

Что же касается ценностей потусторонних, то здесь все смутно и неопределенно. Проблематичен сам поиск высшей и абсолютной ценности, который предпринимает Джон Ди. Ничто не задано наперед: все должно быть еще только найдено, да и желанная цель таит в себе возможность ошибки с непредсказуемым риском. Так, Джон Ди принимает Гренландию за искомый Гренланд, а Англию — за сокровенный Ангелланд. От трансмутации металлов он полагает перейти к трансмутации плоти и крови, но, перепутав в конце концов камень заблуждения и смерти с Камнем мудрости и жизни, умирает.

Каждой ценности соответствует своя псевдоценность — пустое отражение, копия, подделка, окруженная иллюзорным, краденым ореолом, однако подобие всегда ошеломляющее. Так, Философский камень относится к обретенному камню, пресуществление плоти — к трансмутации металлов, вожделенное откровение свыше — к обещаниям «самодельного» Ангела, потерянный кинжал Джона Ди — к «мизерикордии». Рядом с невольно заблуждающимся «странником» всегда сознательный шулер, который, как Келли, лишь симулирует свою ценность, или, как Бартлет Грин, вводит в заблуждение двусмысленностью своих советов.

Нематериальные потусторонние ценности неопределимы: пойти туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. В отличие от Келли, который знает цену тому, к чему стремится, Джон Ди может узнать ее лишь после достижения желаемой цели. Бартлет Грин знает, что означает совокупление с «бабенкой», смысл «химической свадьбы» открывается Я только в самый последний момент, когда сокровенная церемония уже совершается. Но если цель и смысл являются величинами неизвестными и неопределенными, то путь и средства и подавно: «Путь находит человек, но не человек — путь!» — говорит Гарднер находящемуся при смерти Джону Ди, когда тому уже не остается никакого выбора — ни пути, ни средств. Отношения между миром причин и миром следствий непредсказуемы: «Что есть действительность?»

При этих условиях любой путь может оказаться ложным или кружным. Самый короткий, прямой воспринимается как самый дальний и тернистый: торным кажется лишь обходной. Невозможность прямого