Том 3. Ангел Западного окна

Бафометом: «Он, изначально чуждый человеческой природе, был тамплиеру ближе всего самого близкого и именно поэтому так и остался непознанным и сохранил свою сакральную сущность». В самом деле, что может быть ближе одному лику Януса его собственного второго лика, который тем не менее недосягаем и невидим? И наоборот: самое чуждое и бесконечно далекое располагается в одной и той же пространственной плоскости. Граница между мирами Елизаветы и Исаис едва различима, один-единственный шаг решает судьбу Я в Эльзбетштейне: только в самый последний момент Я узнает Исаис в обманчивом отражении псевдо-Елизаветы. Близкие объекты так же далеки и так же не граничат друг с другом, как далекие близки и граничат друг с другом. То, что должно соединиться, может осуществить это лишь через посредника и постепенно, а то, что должно остаться раздельным, сходится непосредственно и спонтанно. Все пространства гомогенны, между ними нет плавных количественных переходов, никаких пограничных зон и нейтральных полос. Любая трансформация одного единства в другое, качественно отличное, происходит скачкообразно, дискретно. По направлению к тонкой как лезвие ножа границе можно сделать сколько угодно ничего не значащих шагов, ибо все решает один-единственный последний шаг. Непосредственное опасно.

Посреднические связи в романе многолики — они или приводят отдельные, часто далекие друг от друга объекты в определенное отношение, или, по крайней мере, сулят таковое. Посреднические функции могут взять на себя и персонажи и предметы. Одни выступают в этом качестве лишь ситуативно, для других это роль основная, иногда единственная: прежде всего Липотин, бессмертный «посланник таинственного», вездесущий посредник, призрачный медиатор различных миров; далее, угольный кристалл и зеленое зеркало, устанавливающие связь между людьми, временами и пространствами. Некоторые объекты присутствуют в тексте инкогнито, не раскрывая своей истинной миссии, разоблачение происходит всегда внезапно (шары из слоновой кости; Липотин в отношениях с Я), другие неведомыми посланцами являются либо совсем неожиданно (манускрипты Джона Ди; неизвестный, предупреждающий Джона Ди об опасности), либо, словно читая мысли, возникают как по волшебству тогда, когда они больше всего нужны (Келли для Джона Ди; Липотин, всякий раз появляющийся у Я в самый критический момент). Определенную информацию и инструкции могут нести в себе беседы, записи, видения, сны. А некоторые «тайные агенты» могут даже инспирировать «переворот»: белая и алая пудра, используемая для трансмутации металлов; тульский ларец, вынуждающий Я к пространственной и экзистенциальной переориентации.

Персонажи и предметы, исполняющие посреднические функции, похоже, испытывают нужду друг в друге: либо через третье лицо завладевают каким-то ценным предметом, либо об этой ценности узнают из чужих уст, либо же необходим помощник, чтобы реализовать эту потенциальную ценность. К примеру, Я через Липотина получает алхимическую пудру, Липотин объясняет ее применение, церемония осуществляется опять же с помощью Липотина. Равным образом нуждаются друг в друге информационные и трансформационные агенты: знание при отсутствии

средств (последний разговор Джона Ди с Ангелом о потере кинжала) так же бессильно, как и средства при отсутствии знания (Келли и Джон Ди с книгой святого Дунстана). Потому-то и начинается метафизическая борьба за обладание копьем не с непосредственными потомками Хоэла Дата, а спустя многие годы с Джоном Ди, ибо только он хоть и поздно, но все же узнает истинную ценность реликвии.

Кинжал из наконечника копья — самый привилегированный из всех привилегированных объектов. Он и действует иначе, чем все остальные одушевленные и неодушевленные посредники, уже одним своим присутствием помогая владельцу. Никакого специального применения он не требует: достаточно им обладать, предполагается только, что сам обладатель посвящен в тайное могущество реликвии. Сознательное обладание — необходимое условие: таким образом наконечник копья является материальной конкретизацией имматериального, материализацией и экстериоризацией духовно-психического. Он помогает реализации некой ценности, которая в скрытой, неявной форме должна присутствовать в личности хранителя реликвии, кинжал — внешний, проявленный аспект этой сокровенной субстанции.