Том 3. Non-fiction

ИК: Это совершенно никак невозможно объяснить, потому что книга, в сущности, имеет весьма косвенное отношение к теме наркотиков. Думаю, что они там упоминаются несколько раз в разном контексте, но в принципе книга совсем не о том вообще. Я думаю, что просто у нас сейчас популярны такие три статьи — это возбуждение межконфессиональной и межнациональной розни, нелегальное распространение и производство порнографии и пропаганда наркотиков. Эти три статьи выполняют ту же самую юридическо-административную функцию, которую в классическую эпоху поздней советской власти выполняли статьи о валютной спекуляции, тунеядстве, еще входил в этот круг гомосексуализм. Вот это такие статьи, которые служат как некий инструмент шельмования и политического влияния. И, как правило, применяются, не исходя из предмета дела, а исходя из необходимости кому-то испортить жизнь.

Радио «Свобода», 26 сентября 2006 г.

Я — профессиональный дилетант

Виктор Притула

Не хочу, чтобы меня превращали в объект

ВП: Илья, кого в вас больше — поэта, прозаика, драматурга, переводчика, издателя?

ИК: Излюбленный журналистский вопрос, отвечать на который начинаю уставать. Может быть, вы еще сразу спросите о моих творческих планах? Все обычно с этого начинают…

ВП: О планах пока спрашивать не буду, но человек вы настолько многомерный, что даже ваш сборник «Никто из ниоткуда» включает и поэзию, и прозу, и даже написанный в соавторстве киносценарий. Ну и чтобы не повторять поднадоевший вопрос моих коллег, ответьте мне тогда: это ваша первая авторская книжка?

ИК: Да, это первый вышедший у меня сборник. Себя же я, честно говоря, никем не считаю. Приходится повторяться, но я убежден, что одной из болезней нашего века является преувеличенное внимание к самоидентификации человека, к его специализации. К сожалению, это преувеличенное внимание является отражением объектного характера современного мира. Для того, чтобы манипулировать человеком, надо превратить его из субъекта в объект. Нужно как-то его обозначить: фашист, коммунист, патриот, поэт, политик, актер. Чтобы можно было в любой момент эту идентификацию ему налепить, а потом манипулировать ею по законам присущим данному жанру. Скандально известная личность попадает на одни страницы, ученый-экономист на другие страницы. Поэтому я всей своей жизнью, всей своей деятельностью сопротивляюсь объективизации, сопротивляюсь наклеиванию ярлыков. Не позволяю их на себя наклеивать. Это осознанная политика. Я считаю подобную идентификацию совершенно ложным подходом, на котором строится сейчас вся работа СМИ. Поэтому предпочитаю уходить от определений…

ВП: Я вас понял. И вовсе не это имел в виду. Но что бы ответил Пушкин, если бы ему задали вопрос кто он?

ИК: Пушкин писал в анкете — литератор.

ВП: А вы можете написать в своей анкете — литератор?

ИК: Наверное, нет. Потому что со времен Пушкина это слово тоже стало ярлыком, подразумевая совершенно определенные скучные посиделки за «круглым столом», юбилейный вечер в каком-нибудь «союзе писателей». И, конечно, в этом смысле я далеко не литератор. У меня и книжка всего одна, да и то вышедшая на середине пятого десятка. Нет, я просто человек. Не хочу давать себе никаких определений.

ВП: Вы занимаетесь тем, что вам нравится?

ИК: Да, я — дилетант, занимаюсь тем, что мне нравится. От первого значения этого латинского слова. Не в смысле того, что этот человек не профессионал, а в том смысле, что эта деятельность не входит в круг его общественных и гражданских обязанностей. Деятельность, которой он занимается для себя. Так вот я — профессиональный дилетант.

ВП: Дилетантизм начался во времена, когда вы были одним из пионеров русского рока, и продолжается по сей день?

ИК: Да, это моя принципиальная позиция, потому что у меня дурное отношение к любой узкой специализации, к любой инструментуализации и объективизации человеческой личности.

На круги своя нам уже не вернуться

ВП: Илья, скажите, как вам удалось написать двадцать лет тому назад тексты песен, которые необыкновенно актуальны сейчас. К примеру: «скованные одной цепью, связанные одной целью» — это же сегодняшние «идущие вместе» или «наши», во что они трансформировались. Или такие строки: «Грошовый счет в казенном конверте / За непогашенный мертвым ночник, / ему не скрыться от нас после смерти / Пока мы помним, что он наш должник…» Это же абсолютно точная и безжалостная фотография сегодняшнего дня. Как вам это удалось?

ИК: Я действительно не знаю, как это удается. Это от меня не зависит. Я только переписчик того, что слышу, поэтому точно также бесполезно спрашивать: как это радиоприемнику удается говорить разными голосами, играть музыку, передавать рекламу. Он этого не знает…