Читаем Том 3. Стихотворения, 1972–1977 полностью

Том 3. Стихотворения, 1972–1977

Как бы ни была расположенаили не расположенавласть,я уже получил что положено.Жизнь уже удалась.Как бы общество ни информировалось,как бы тщательно ни нормироваласьсласть,так скупо выделяемая,отпускаемая изредка сласть,я уже получил все желаемое.Жизнь уже удалась.Я — удачник!И хоть никуда не спешил,весь задачникрешил!Весь задачник,когда-то и кем-то составленный,самолично перед собою поставленный,я решал, покуда не перерешил.До чего бы я ни добрался,я не так уж старался,не усиливался, не пыхтелради славы и ради имения.Тем не менее —получил, что хотел.

НЕУЖЕЛИ?

Неужели сто или двести строк,те, которым не скоро выйдет срок, —это я, те два или три стихав хрестоматии — это я,а моя жена и моя семья —шелуха, чепуха, труха?Неужели черные угли — в счет?А костер, а огонь, а дым?Так уж первостепенен посмертный почет?Неужели необходим?Я людей из тюрем освобождал,я такое перевидал,что ни в ямб, ни в дактиль не уложить —столько мне довелось пережить.Неужели Эгейское море не в счет,поглотившее солнце при мне,и лишь двум или трем стихам почет,уваженье в родной стороне?Неужели слезы в глазах женыи лучи, что в них отражены,значат меньше, чем малопонятные сны,те, что в строки мной сведены?Я топил лошадей и людей спасал,ордена получал за то,а потом на досуге все описал.Ну и что,ну и что,ну и что!

ЗАВЕЩАННОЕ ВСЕМ

Завещанное — за вещами.Оно завешано старьем.Оно не в тексте завещаний,а в сердце бьющемся моем.Придется книги перебратьи обувь ветхую отбросить,чтоб выступило, как на рать,чтоб выступило, словно проседь,чтоб выступило, словно чтец,скандирующий страницу.И чтоб дошло до всех сердецто, что в моем теперь таится.

«В драгоценнейшую оправу…»

В драгоценнейшую оправудевятнадцатого столетьяя вставляю себя и оравусовременного многопоэтья.Поднимаю повыше небо —устанавливаю повыше,восстанавливаю, что повыжглиради славы, ради хлеба,главным образом, ради удобства,прежде званного просто комфортом,и пускаю десятым сортомто, что первым считалось сортом.Я развешиваю портретыПушкина и его плеяды.О, какими огнями согретыих усмешек тонкие яды,до чего их очки блистают,как сверкают их манишкив те часы, когда листаютэти классики наши книжки.