Том 4. Поэтические поиски и произведения последних лет

Все это в прошлом, прочно забытом. Время его истекло. И зеркало гаснет в чулане забитом. Но вот что: тебя у меня отнимает стекло. Нас подло крадут отражения. Разве в этой витрине не ты? Разве вон в том витраже не я? Разве окно не украло твои черты, не вложило в прозрачную книгу? Довольно мелькнуть секунде, ничтожному мигу — и вновь слистали тебя. Окна моют в апрельскую оттепель, — переплеты прозрачных книг. Что в них хранится? И дома — это ведь библиотеки, где двойник на каждой странице: то идет, то поник. Это страшно, поверь! Каждая дверь смеет иметь свою тень. Тысячи стен обладают тобою. Оркестр на концерте тебя отражает каждою медной и никелевой трубою. Столовый нож, как сабля наголо, нагло сечет твой рот! Все тебя здесь берет — и когда-нибудь отберет навеки. И такую, как ты, уже не найдешь ни на одной из планет. Как это было мною оказано? —

«И тускло отражались веки
в двуглавых зеркальцах монет.
Все это
               спрятано навеки…
Навеки, думаете?
                              Нет!»

Все в нашей власти,
                      в нашей власти,
И в антикварный магазин
войдет магнитофонный мастер,
себя при входе отразив.

Он изучал строенье трещин,
он догадался,
                    как постичь
мир отражений,
                        засекреченный
в слоях невидимых частиц.

Там —
         среди редкостей витрины,
фарфора,
                хрусталя,
                               колец —
заметит он овал старинный,
вглядится,
              вспомнит наконец

пятно,
        затерянное в детстве,
завешанное кисеей,
где,
         как пропавшая без вести,
она исчезла…
                    Где ж ее

глаза,
           открывшиеся утром
(но их закрыть не преминут),
и где
        последняя минута,
где предыдущих пять минут?

Ему тогда сказали:
                         — Выйди! —
И повторили:
                      — Выйди прочь! —
Кто ж,
            кроме зеркала,
                                       увидел
то, что случилось в эту ночь?

— С изъяном зеркальце,
                                  учтите.
— А, с трещиной…
                     Предупрежден.
— Вы редкости, я вижу, чтите…

Домой,
           под проливным дождем
домой,
          где начат трудный опыт,
где блики в комнате парят,
где ждет,
            как многоглазый робот,
с рентгеном схожий аппарат;

где,
          зайчиком отбросив солнце,
всю душу опыту отдаст
живущий в вечном эдисонстве
и одиночестве —
                              фантаст. —

Но путь испытателя крут, особенно если беретесь за еще не изведанный труд. Сначала — гипотеза, нить… Но не бойтесь гипотез! Лучше жить в постоянных ушибах, спотыкаясь, ища… Но однажды сквозь мусор ошибок выглянет ключ. Возможно, что луч, ложась на стекло под углом, придает составным особый уклон, и частицы встают, как иглы ежа: каждая — снимок, колючий начес световых невидимок. Верно ли? Спорно ли? Просто, как в формуле:

(Эн квадрат равняется единице плюс дробь, где числитель четыре пи эн е квадрат, а знаменатель некое К?)

Но цель еще далека, а стекло безответно и гладко. Но уже шевелится догадка! Что, если выпрямить иглы частиц, возвратить, воскресить отражение? Я на верном пути! Так идти — от решения к решению, пи за что не назад! Нити лазеров скрещиваются и скользят. Вот уже что-то мерещится! —