Том 4. Повести

На одного несчастного.— О специфическом смысле этого слова Шевченко подробно говорит в повести «Несчастный» и в Дневнике, запись 25 июня 1857 г.

Прочитать его конфирмацию — то есть утвержденный приговор.

Как титан Флаксмана.— Джон Флаксман (1755—1826), английский скульптор и художник. «Титан» — одна из его скульптур.

Стр. 107. Вспоминал нашего почтенного художника Павлова.— Павлов был учителем рисования в Киевском университете и в 1846 г. вышел в отставку; на его место был назначен Шевченко.

«Содома и Гоморры» Мартена.— Английский живописец и гравер Джон Мартин (1789—1854), автор иллюстраций к библии; одну из них и называет поэт.

Стр. 108. Здесь святое дерево.— Легенду о нем Шевченко обработал в стихотворении «Топор был за дверью у господа бога» (см. т. 2 наст. изд.).

Стр. 109. Бутылку астрогону и пару лимонов.— Уксус (эстрагон) и лимоны ценились как противоцынготное средство.

Стр. 113. Итак, я на Раиме.— Раимский форт был сооружен на Сыр-Дарье в 1847 г. и просуществовал до 1854 г., когда был перенесен в другое место. Шевченко провел в Раиме более месяца (с 19 июня по 25 июля 1848 г.) и затем несколько раз наведывался туда во время зимовок кос-аральской экспедиции.

Аксакалов их...— старейших, стариков (казахск.).

Стр. 114. Описывает он... земляка своего — то есть самого Шевченко. О том, как поэта приняли за раскольничьего расстригу-попа, Шевченко рассказал в Дневнике, запись 16 июля 1857 г.

Неистовым камедулом.— Камедулы — один из католических монашеских орденов, требующий строгого воздержания.

Сам Мурчисон сказал бы спасибо.— Родерик Мурчисон (1792— 1871), английский геолог; в 1840—1841 гг. занимался геологическими разысканиями в Европейской России и на Урале.

Свирепствует скорбут — то есть цынга.

Стр. 116. Письма из-за границы — «Письма русского путешественника» H. М. Карамзина. Упоминаемые дальше «Письма из Финляндии», должно быть — «Картина Финляндии (Отрывок из писем русского офицера)» К. Н. Батюшкова.

Стр. 120. Заказать разве Сенчилову образ для его пасеки.— А. Ф. Сенчило-Стефановский, церковный живописец и учитель рисования в Киеве, товарищ Шевченко по Киевской археографической комиссии.

Стр. 121. Богородицы Одигитрии — то есть путеводительницы.

«Киевский Патерик» — сборник житий святых, составленный в Киево-Печерской лавре.

Прекрасному юному отроку — по преданию, один из дружинников князя Бориса, единственный спасшийся после убийства князя и его приближенных Святополком. Позднее был объявлен «святым» (Мойсей Угрин). О нем ниже упоминается еще раз.

Стр. 126. Поклонникам Одина — то есть германцам. Один — верховный бог древних германцев.

Стр. 127. Моему знакомому — художнику Ш.— самому Шевченко. Дальше используется ряд автобиографических припоминаний.

Стр. 133. Книжка «Отечественных записок», развернутая на «Давиде Копперфильде».— Роман Чарлза Диккенса «Давид Копперфильд», в переводе И. И. Введенского, печатался в «Отечественных записках», 1851 г.

Вместо платка был кораблик — старинный женский головной убор на Украине.

ХУДОЖНИК

Впервые в журнале «Киевская старина», 1887, № 1, сс. 1—35; № 2, сс. 193—236; № 3, сс. 385—401. Время работы над повестью совершенно точно определяется авторскими пометами в начале («25 генваря 1856») и в конце рукописи («4 октября 1856»).

Обращение Шевченко к сюжету повести, после полугодового перерыва вслед за окончанием предыдущей повести «Близнецы», а также необычная продолжительность работы над «Художником» могут быть объяснены биографическими обстоятельствами. Торопливость, с какою поэт спешил закончить повесть «Близнецы», оказалась напрасной: в списки «политических преступников», подлежавших амнистии, Шевченко не попал; по рекомендации свыше, оренбургский генерал-губернатор В. А. Перовский отклонил производство Шевченко в унтер-офицеры, что само по себе было бы облегчением и могло дать ему возможность просить об увольнении в отставку. Безуспешными оказывались также попытки добиться перевода из Новопетровского укрепления куда-нибудь в другое место.

Конец 1855 — начало 1856 гг. прошли для поэта особенно тяжело и безотрадно; из скудной его переписки за это время видно, что он чувствовал себя совсем заброшенным. С особой настойчивостью возвращались его мысли к нелепости и неоправданности — даже с точки зрения царя и его присных — тяготевшего над ним запрещения «писать и рисовать».