– Помилуй, – [заметил] продолжал Обломов. – Этот чуть мне глаз не выцарапал: и пошел об Людовике-Филиппе, точно как будто он родной отец ему! К нему пристал и этот маленький, у которого во рту точно ватой подбито, [да вдвоем пристали ко мне, хоть плакать. Этот о митинге, об О'Коннеле, да черт бы их подрал совсем! и умник их, главный-то, что всё в идею-то возводит, – ‹л. 66 об.› препустой малый] этот вдруг пристает, как я думаю, отчего французский посланник уехал из Рима: что за народ? И главный-то умишко у них препустой малый…
– А что? – небрежно спросил Штольц.
– Помилуй, – продолжал Обломов, – как всю жизнь обречь себя на ежедневное заряжанье всесветными новостями и кричать неделю, пока не выкричится, рассуждает, решает, соображает… всякий день всё у него новое, всё разное [то Али-паша…].
– А тебе бы хотелось всякий день одно и то же…
– Помилуй, да это публичный крикун… Сегодня [Али] Ахмет-паша корабль послал в Константинополь – и он ломает себе голову зачем, завтра не удалось Дон Карлосу – и он в ужасной тревоге, там роют канал, [того посадили] тут отряд войска послали на Восток – батюшки, загорелось, лица нет, бежит, кричит, как будто на него войско-то идет… И все купаются в омуте лжи, [перед] обманывают себя и других, [обедают, макают в одну солонку] едят из одной солонки и тайно ненавидят и предают друг друга, [и самое лучшее, [чем] когда] язвят, подкапываются или совершенно равнодушны один к другому – и это самое лучшее. ‹л. 67›
Сноски к стр. 195
1
2
3
Сноски к стр. 196
1
2
3
– Он боится развалиться…
– От чего развалиться, от отдыха? – спросил Обломов.
– Ты видал развалины? – спросил Штольц.
– Ну так что ж?
– Отчего они развалины?
– Я почем знаю? оттого что давно выстроены.
– Нет, оттого что в них не живут, ну, так что же, продолжай!
4
5
6
7
– Что делать, не судьба! – сказал Обломов, – состояния нет!
– Помилуй, а Обломовка! Триста душ!
– Так что же! Чем тут жить, с женой… Да тут с голоду умрешь.
– Вдвоем, с голоду умрешь: помилуй – чего тебе еще?
– А дети пойдут?
– Детей воспитаешь, сами достанут: умей направить их так…
– Нет, что из дворян делать мастеровых! – сказал Обломов. – Да и, кроме детей, где же вдвоем? Это только так говорится: с женой вдвоем, а в самом-то деле только женился, тут наползет тебе каких-то баб [старух] в дом… загляни в любое семейство, какие-то родственницы не родственницы, не экономки, если не живут, так ходят каждый день чай пить, обедать… Так как же прокормишь с тремястами душ такой пансион…
– Ну хорошо, пусть тебе подарили бы еще триста тысяч, что бы ты сделал?
– Сейчас же в ломбард, – сказал Обл‹омов›, – и жил бы процентами.
– Там мало процентов: отчего ж бы куда-нибудь в компанию, вот хоть в нашу…
– Нет, брат, меня не надуешь.
– Как, ты бы и мне не поверил?
– Ни за что: не то что тебе, а всё может случиться: ну, как лопнет – вот и без гроша… То ли дело в банке…
– Ну хорошо – что ж бы ты стал делать?
Сноски к стр. 197
1
2
3
Сноски к стр. 198
1
2
3
4
5
6
– Захар! – закричал он. Пришел Захар, с сонными глазами.
– Кто это такой лежит? – спросил Штольц.