Том 5. Калина красная

Уже зима склонялась к весне, и как ни заманчиво было работать в экспериментальном объединении (заработок создателей начислялся от количества зрителей), понимая, что идет игра, Шукшин обратился к худруку 1-го не экспериментального объединения Бондарчуку, и в очень короткий срок «Калина красная» была запущена в производство...

Нервы, изведенные на хлопоты, дали себя знать. В очередной раз ложится он в клинику Василенко «подлатать», по его словам, желудок. Там он начинал режиссерский сценарий, раскладывая сценарные события на окрестности Белозерска, высмотренные еще на выборе разинской натуры.

Первый день съемок в экспедиции торопили. Были еще грязные дороги. Шоферы не хотят съезжать с асфальта – кому охота грязь потом отмывать? Цвела верба, зеленели бугорки. Егор Прокудин пахал землю, останавливался у березовой заросли и затевал разговор с березами. За спиной слышу комментарий мосфильмовских ассистентов: «Феллини снимает “Амаркорд” и “Рим”, а Шукшин березы гладит. Явился для укрепления “Мосфильма”». Слышит это и Макарыч и, не отвечая, разговариваете березами – оппоненты только помогают ему собраться.

Разгорающаяся весна оживила умирающий вид деревень по берегам озера Лось-Казацкий. Оживляла и нас. Основная съемочная группа скоро притерлась к торопливой работе Шукшина и до конца участливо помогала обогнать производственный план. Почти ежедневно уходил я от Шукшина далеко за полночь. Обговаривали съемки, судили снятый материал, переходили к разинским и текущим проблемам, слушали «вражье» радио. В семь утра подъем. Выезд на съемку в 8 часов 30 минут. Опять кофе. По окончании съемки ехали утверждать завтрашние планы, присматривали новые места. Плотно наедались в ресторане. Пару часов воли. Вечером фантазировали, как приспособить натуру к тексту. В случившиеся выходные дни вместе с Макарычем, без группы, снимали городские жанровые хроники.

Остановок в съемках Шукшин себе не позволял: нет исполнителя эпизодической роли – он переделывает эпизод для тех, кто под рукой, берет людей из массовки. Придирчиво отбирает обитателей из «Малины», типажно организовывая компанию. Загодя уговорил сняться писателя Артура Макарова – «Бульдю» изобразить. Не удалось осуществить все задуманные съемки по «Малине»: когда собрался материал, видно стало, что несет его на две серии. Пришлось сокращаться.

Разнообразие натуры обогащало замысел, подсказывало Шукшину выход из неурядиц постановочного и организационного характера, а иногда просто заманивало в фильм, как это было с торчащей из воды колокольней у переправы через Шексну. Чтобы выразить ужас и крик этого зрелища, Шукшин переносит часть сцены в катер на подводных крыльях: проплывая мимо колокольни, Егор спрашивает соседа: «А ты мог бы купить такую вещицу?», показывая в окно. Недоумевающий сосед спрашивает: «Чего купить?» Егор жестом указывает ему на катер и колокольню, дескать, и то, и то... Вечером, вспоминая и открытые ветрам фрески Дионисия в Ферапонтове, и торчащую из подпертой плотиной Шексны колокольню, Шукшин рассуждал: «Возможно ли подобное в Польше или Эстонии, у народов малых земель?» В дни тех съемок пробуждалось историческое чувствование... «Я рублю икону от имени Разина. Вот где кощунство. Разин хоть и был разбойником, но должен быть верующим. Надо сходиться с историками»...

На роль матери Егора ждали Веру Марецкую – в Москве она дала согласие, прочитав сценарий. Собирались Марецкую снять в живом интерьере избы одинокой старушки Ефимьи Ефимовны Быстровой. Пришло время снимать сцену, но Вера Петровна не приехала, сославшись на нездоровье. Мы загоревали. Где в начале лета свободную актрису хорошую найдешь? Возникло предложение: снять в этой роли владелицу найденного интерьера. Оставшись после съемок в деревне, мы пили чай у бабушки, звали всю правду о себе рассказать, – похлопочем, вдруг и пенсию повысят (она получала пенсию 17 рублей). Ефимья Ефимовна с надеждой улыбалась – природный артистизм был в ней. Как она говорила! «Я молодая красивая была – ну, красавица. Это сейчас устарела, одна на краю живу. Сморщилась». Уговорили мы Шукшина с Ипполитом Новодережкиным провести экспериментальную съемку с бабушкой. И получилось ведь!

Финальную сцену на пароме (месть брата Любы убийцам Егора) готовили долго. В Белозерск приезжал не однажды на иноземной машине каскадер Корзун. Приезжал, примерялся, уезжал. Настал день съемки. Сколько надежд – перешибить Голливуд. Задумывалась сцена так: на узкой насыпи причала стоит такси, в машине – манекены бандитов. Паром с людьми на середине реки. Появляется на бешеной скорости самосвал, ударяет такси, а сам повисает на припароме-причале.