Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

В первом полустишии 7-сложия составляют 79 из 99 строк (из них 70 с мужским окончанием). Во втором полустишии 5-сложия составляют 53 из 99 строк (все окончания строк — женские). Видно, что строгость первого полустишия соблюдается строже. Это относится не только к слоговому объему, но и к внутреннему ритму. Из 79 7-сложий все, кроме трех, выдержаны в хореическом ритме (как в вышеприведенных цитатах); исключения: «Покинул меня мой сын», «Странно, что сердце мое», «Пришло время подойти». Кроме того, при повышенной строгости к исключениям можно отнести 7 строк с атонируемыми (?) 2-сложными местоимениями: «Кому, сын мой, отойдут», «Снарядила тебя в путь» и др. В любом случае хореический ритм в 7-сложиях — не ниже 87 %. В 5-сложиях совсем иная картина. Из 53 5-сложий только 24 выдержаны в хореическом ритме (45 %), остальные дают амфибрахический перебой: «и смутно и тяжко», «уснет на кладбище», «дух гордый, железный» и др. Такое ощущение этого размера — ровный ритм в начале, перебой в конце — по-видимому, привычно для русского уха со времен народных песен на схожий украинский (8 + 6) — сложный размер, «…Сама ростом невеличка, Лицом круглоличка…». Когда несколько лет спустя Багрицкий будет писать этим стихом, ориентируясь на Шевченко, свою «Думу про Опанаса», то в ней все 8-сложники будут правильными хореями, а 6-сложники — то хореями, то амфибрахиями.

Кроме 7-сложий, в первом полустишии мы находим 6-сложия (9), 5-сложия (2), 8-сложия (5), 9-сложия (3) и 10-сложие (1). 5-сложия звучат как те же 7-сложные хореи с (кантемировским) пропуском ударения на конце: «Благородный юноша, / как должна я плакать», «Будьте мне пособниками / в печали материнской». Три 6-сложия звучат как те же 7-сложные хореи с (песенным) пропуском среднего безударного слога: «По умер/шем печаль / ее подкосила», «Ты скитал/ся, мой сын, / в чужеземном граде!», «На земле / ее сын / лежит без дыханья». Три 8-сложия звучат как те же 7-сложные хореи с затянутой серединой («Императорский стяг носить / червленый и длинный», «Не возрадуюсь, как Адам, / ни подобно Еве») или надставным началом («Не своим голосом кричит, / ладонями плещет»). Более длинные полустишия служат созданию громоздких аномальных строк, звучащих ритмическим курсивом: «Алексей, чадо мое родное, / ты виновник моей тревоги», «Нежна была твоя плоть, Алексей, / теплой жизнью согрета» и др.

Во втором полустишии, кроме 53 5-сложий, мы находим 4-сложия (2), 6-сложия (25), 7-сложия (2) и 9-сложие (1). Норма «первое полустишие длиннее второго» нарушается редко: 11 раз полустишия равны (6 + 6 и 7 + 7), 5 раз первое короче второго (6 + 7 — «Нечем сердце унять, / откуда возьмется сила» и нарочито громоздкое 8 + 9). 4-сложия звучат как 5-сложия, усеченные в начале: «И великий мой дворец / в городе Риме». 6-сложия замечательны ритмической анархией: из 25 полустиший 12 более или менее укладываются в ямб («походка и улыбка», «после моей кончины»), 8 — в анапест («с вашей прелестью гибкой»), а 5 дают неопределенный ритм («долгое ожиданье», «юности благородной»). Еще выразительнее поведение 7-сложий: в первом полустишии, мы помним, они были преимущественно хореические, во втором из 12 случаев в хорей укладываются только 4 («мы еще побудем вместе»), остальные дают неопределенный ритм («в земле сырой и холодной», «скорбям молодые лета», «выглядывала в окошко» и др.). Контраст между ритмически гладким первым полустишием и ритмически пестрым вторым полустишием выдерживается независимо от слогового объема этих вторых полустиший.

Больше подобный «кантемировский стих» не встречается у Мандельштама ни разу, но он должен был быть хорошей школой для работы с любым стихом, делящимся на два полустишия.

4

Расшатанный силлабический (6 + 6) — сложник. Так переведен у Мандельштама отрывок из «Сыновей Аймона» (93 строки) — единственный напечатанный (и перепечатанный) им самим отрывок из старофранцузского эпоса. Размер оригинала — средневековый александрийский стих: два полустишия по 6 слогов, между ними цезура, в цезуре (как и в цезуре 10-сложника) возможен добавочный слог — приблизительно 33 % случаев. Позднейший александрийский стих добавочного слога не знал и на русский язык переводился правильным 6-стопным ямбом. По-видимому, именно этот забытый архаический добавочный слог, подчеркивающий членение на полустишия, произвел сильное впечатление на Мандельштама, и он сделал это наращение почти обязательным. В его переводе только 10 первых полустиший имеют обычное мужское окончание, 66 — женское (т. е. добавочный слог) и 17 — дактилическое (т. е. два добавочных слога в цезуре).

Вот звучание этого размера: