Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

Czytając stare kroniki, poematy i żywoty Pan Cogito doświadcza czasem uczucia fizycznej obesności osób dawno zmarłych

Mówi Kaligula:

spośród wszystkich obywateli Rzymu

kochałem tylko jednego
Incitatusa — konia

kiedy wszedł do senatu

nieskazitelna toga jego sierści
lśniła niepokalanie wśród obszytych purpurą tchórzliwych morderców

Incitatus byl pełen zalet

nie przemawiał nigdy
natura stoicka
myślę że nocą w stajni czytal filozofów

kochalem go tak bardzo że pewnego dnia postanowilem go ukrzyżować

ale sprzeciwiała się temu jego szlachetna anatomia

obojętnie przyjał godność konsula

władzę sprawowal najlepiej
to znaczy nie sprawował jej wcale

nie udało się nakłonić go do trwałych związków miłosnych

z drogą żoną moją Caesonią
więc nie powstała niestety linia cesarzy — centaurów

dlatego Rzym runął

postanowiłem mianować go bogiem

lecz dziewiątego dnia przed kalendami lutowymi
Cherea Korneliusz Sabinus i inni głupcy przeszkodili tym zbożnym zamiarom

spokojnie przyjął wiadomość o mojej śmierci

wyrzucono go z pałacu i skazano na wygnanie

zniósł ten cios z godnością

umarł bezpotmonie

zaszlachtowany przez gruboskórnego rzeźnika z miejscowości Ancjum

o pośmiertnych losach jego mięsa

milczy Tacyt

КАЛИГУЛА

Читая старые хроники, стихи и жития, Пан Когито иногда испытывает ощущение физического присутствия людей давно умерших.

Калигула говорит:

из всех жителей Рима

я любил лишь одного
«Быстроногого», коня моего

когда он вошел в сенат

безупречная тога его гривы
сияла безукоризненно средь обшитых пурпуром трусливых убийц

Быстроногий был полон достоинств

не говорил речей никогда
стоическая натура
думаю, что по ночам он читал философов в деннике

я так сильно любил его, что хотел раз распять его

но помешала тому благородная анатомия

он равнодушно принял звание консула

лучше всех использовал власть
то есть не использовал вовсе

не удалось мне склонить его к любви

с Цезоньей, женой моей дорогой
так и не вышло, увы, наплодить кентавров-цезарей

поэтому Рим и рухнул

я решил объявить его богом

но за девять дней до февральских календ
Кассий Херея, Корнелий Сабин и иные глупцы помешали этому
благочестному замыслу

он спокойно воспринял известие о моей смерти

его выставили из дворца и приговорили к изгнанию

он с достоинством выдержал этот удар

умер, не оставив потомства,

под ножом толстокожего мясника на а́нцийской бойне

о посмертной судьбе его мяса

ни слова у Тацита.

Экспериментальный перевод Гаспарова состоит из «18 строк вместо 30», как он пометил в одной строке с названием стихотворения:

ПАН КОГИТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕБЕ ИСТОРИЮ