Том 5 (XIII век, литература трагического века)

Утру же бывъшу, створиша тако. Болеславъ же не изииде за реку, но ста на горахъ, исполчився. Володислав же иде; и пришедъ к первымъ вратомъ, пожгоша, и приидоша на другая врата. И выехаша чехове, и неколико ихъ убиша, а другыя выгнаша. Бенешь[629] же стояше пред враты со хоруговью. И около другыхъ вратъ пожгоша окрестьняя града. Пришедъшимъ же ко третьимъ вратомъ, каза Данило соседати и жечи окрестьная града. Людем же внезапу пустившимся ко граду, немце же видевше устремленье руское крепко, и побегоша, и неколико ихъ убиша во вратехъ, и вратъ не затвориша бежаще.

Данило бо бе очима напрасно боля, и не виде бывшаго во вратех. Виде бо люди своя текуща и обнажи мечь свой, возгна е, и темь на прия град. Потом же видевше стужиси о неприятьи града. Болестью же унуженъ и утрудився, рече сынови своему: «Пожьжи вся окрестьная града. Азъ же поиду во колымагъ свой», рекше во станъ. Бе бо всю войну болень очима. И мнозии нудяхуть вратитися, онъ же не створи того.

Наутрея же снемшеся, поиде во верхъ Опавы, пленяя и жгя, и ста близъ града рекомого Насилья.[630] Слышавь, яко русь и ляхове яти суть во граде томь, наутрея же исполчився, поиде к нему. Видевше же многое множство полкомъ устремление, не стерпеша, но предашася. Вземъ град, испусти колодьникы, и постави хоруговь свою на граде, и обличи победу, а самех помилова. Отшед же ста на вси немецкой.

Слышавъ же Данилъ, яко Бенешь ехалъ есть во Глубичиче.[631] Наутрея же сполчився с Болеславомъ поиде, пленяя и жга, ко Глубичичемъ. Послав же Володиславъ пославъ вожьже вся окрестьная вси, рекомая околняя, и зло створи, темь бо не взяша града.

Пришедшу же Данилу и Болеславу ко граду, вси вои хотяху взяти града приметомь.[632] Ветру же напрасно веющу на град, а градъ же елинью створенъ бысть, и греблю малу видящу. Искахуть бо вои, ездяще семо и семо, древа и соломы; што бы приврещи граду, не обретоша. Вся бо бе пожеглъ Володиславъ окрестьняя и ближняя вси, и темь не зажьженъ бе град.

Того же вечеря думахуть: «Камъ поидемъ: или ко Особолозе, или на Герьборта,[633] или возвратимся в домы свое?» Герьборть же присла Данилови мечь и покорение свое. Сгадавше Данило и Болеславъ, яко: «Всю землю поплениле есмы». Наутрея же возвратився восвояси, и преиде реку Одру, и проиде землю Володиславлю.

Тогда же во Кракове беша посли папини,[634] носяще благословение от папе и венець и санъ королевьства, хотяще видети князя Данила. Он же рече имъ: «Не подобаеть ми видитися с вами чюжей земли, нъ пакы».

Оттуда же проиде землю Судомирьскую и приде во град Холмь сь честью и со славою, в домъ Пречистое,[635] падъ поклонися и прослави Бога о бывшем, не бе бо никоторый князь рускый воевалъ земле Чешьское. И видевся со братомъ своимъ, и бысть в радости велице, и прибываше в дому святаго Ивана[636] во городе Холме, с веселиемь славя Бога и пречистую его Матерь и святаго Ивана Златаустаго.

В лето 6763. Присла папа послы честны, носяще венець и скыпетрь и коруну, еже наречеться королевьскый санъ, рекый: «Сыну, приими от насъ венечь королевьства». Древле бо того прислалъ к нему пискупа Береньского и Каменецького,[637] река ему: «И приими венець королевьства». Он же в то время не приялъ бе, река: «Рать татарьская не престаеть зле живущи с нами, то како могу прияти венець бес помощи твоей». Опиза[638] же приде венець нося, обещеваяся, яко: «Помощь имети ти от папы». Оному же одинако не хотящу, и убеди его мати его, и Болеславъ, и Семовитъ, и бояре Лядьскые, рекуще, дабы приялъ бы венець. «А мы есмь на помощь противу поганымъ».

Онъ же венець от Бога прия, от церкве святыхъ Апостолъ, и от стола святаго Петра,[639] и от отца своего папы Некентия, и от всих епископовъ своихъ. Некентий бо кльняше техъ хулящимъ веру грецкую правоверную, и хотящу ему сборъ творити о правой вере, о воединеньи церькви. Данило же прия от Бога венець в городе Дорогычине.[640]

Идущу ему на войну со сыномь Лвомь и со Сомовитомъ, княземь лядьскымь, братъ бо ему воротися, бе бо язва ему на нозе, и посла вое свое со братомъ все. Королеви же Данилу пришедшу на землю Ятвязьскую и воевавшу. Левъ же уведавъ, яко Стеикинтъ[641] в лесе осеклъся есть и с ним ятвязе, и гна на нь, поима люди, и приде к осеку. Ятвяземь вытекъшимъ на нь изо осека, сущии же с нимь снузници возбегоша. Лвови же соседшу с коня одиному, и бьющюся с ними крепко. Видившимъ же имъ, яко Левь одинъ бьеться с ними, навратишася малии на помощь ему. Лвови же убодшему сулицю свою въ щитъ его, и не могущу ему тулитися, Левь Стекынътя мечемь убии и брата его прободе мечемь. Они же погибоша. Он же, гоняше я пешь, и они же на конихъ гоняще, побивахуть я и бодяхуть я.