Том 5 (XIII век, литература трагического века)

Одиному же ятвяжину гоньзновшу изъ весце Олыдикищь, онем же воружившимся. Стретоша стрелци конець вси, рекомей Привища, и возгнаша и. Данило же и Левъ тоснущася к нимъ, и кликоста великомъ гласомъ: «Бегъ, бегъ, ятвяземь».[652] Ятвяземь же видившимъ скорое пришествие, и не стерпеша и увратишася на бегъ. Бывшимъ же имъ среде вси, пакы возвернушася. Данилови же и Лвови одинако належащима на не, и вергъшим сулицами, и пакы навратишася на бегъ. Стрелцем же стреляющимъ, оружником же не бывшимъ с ними. Прибегъшимъ же имъ к воротомъ и смятшимся, и прибегшимъ же у ворота, друзии же навернушася. Многим же летевшимъ другъ на друга, бе бо ледъ ползокъ. Данило же и Левъ вборозе скочиста на не воротъ. Они же побегоша и пакы не вратишася, и бысть милость велика надъ королемь во день тьй и над воими его, яко в селице дружине победивъ горды ятвязе, и злиньци, и крисменце, и покенце. Якоже пишеть во Книгахъ: несть в силе брань, но в Бозе стоить победа.

Хотяшю же королеви далече гонити по нихъ ити, и возбрани ему Левъ, рекы: «Пошли мене по нихъ». Отець же не пусти его. Он же воинъ управи десьницю свою, иземь рогтичю ис пояса своего, далече вергъ, срази князя ятвяжьского с коня своего. И летящу ему до земле, изииде душа его со кровью во адъ. Данилови же и Лвови онехъ вяжюще, иныя же ис хвороста ведущу, сечахуть я.

И приде дворьскый с полком. Данилу же королеви рекшу ему: «Зле створилъ еси». Дворьскому же отвещавшу: «Не язъ, не хотение мое, но злое ны створилъ посолъ, не изнесъ слова права намъ». Потом же король и Левь изоима колодникы и возвратися к Василкови и Семовитови. И сретъшимся имъ, и бысть радость велика о погибели поганьской, И жьжаху домы ихъ, и пленяху села их. Ставши же на Правищихъ на ночь, и поимавши же имения ихъ, пожгоша домы их. Наутрея же поидоша, пленяюще землю и жгуще. Зажгоша Таисевиче, и Буряля, и Раимоче, и Комата, и Дора,[653] и града пленяхуть, и паче домъ Стекинтовъ зажгоша. И ста на селе Корковичихъ. И пристраньно бе, яко селицемь воемь множьствомъ насытитися конемь и самемъ на дву двору. Яко не возмогоша поясти сами и коне ихъ прокъ же пожгоша.

Наутрея же приеха от ятьвязь Юндилъ. Рекшу ему: «Сице, Данило, добру дружину держиши, и велици полци твои». Наутрея же поидоша пленяюще и жгуще землю ихъ. И не бысть пакости воихъ их, якоже иногда храбрии беаху, воложи Богъ страхъ во сердце ихъ. Тоя же нощи ста на болотехъ во островихъ. Наутрея же приехаша ятвязе, дающе таль и миръ, молящеся, дабы не избилъ колодниковъ. Потомъ же Божьею милостью приде в землю свою со честью и славою, одолевъ ворогомъ своимъ.

Хотяшу же ему пакы изиити на не на брань и сбиращу воя, уведав же ятвязи се, послаша послы своя и дети своя, и дань даша, и обещевахуся работе быти ему и городы рубити в земле своей.

Въ лето 6765. Данило посла Коснятина, рекомаго Положишила, да побереть на нихъ дань. Ехав же Коснятинъ поима на нихъ дань — черныя куны и бель, сребро. И вдасть ему из дани ятвяжьской даръ Сигневу воеводе послушьства ради, да увесть вся земля Лядьская, яко дань платили суть ятвязи же королеви Данилу, сынови великого князя Романа. По великомъ бо князе Романе никтоже не бе воевалъ на не в рускихъ князих, развее сына его Данила. Богомъ же дана ему дань, послушьство створи Лядьскую землю, сиречь во память детемь своимъ, яко от Бога мужьство ему показавшу. Якоже премудрый хронографъ списа, якоже: добродеянья в векы святяться. Якоже сказахомъ о ратехъ многихъ. Си же написахомъ о Романе, древле бо писати си, ныне же зде вписано бысть в последняя...[654]

Потом же, якоже преже рекохом, створи король обетъ великъ и не исправи его к Романови. Остави же у городе Инеперьце[655] и отъидеть прочь, обещався ему и не помогашеть ему. Лесть бо имяшеть, хотя городовъ его. Бе бо клятвою клялся о Бозе великою к Романови и ко княгине его, яко добывшу ему земле Немецкоя, дати ему всю Романови. Княгини же, ведущу норовъ его, твердяшеть и крестомъ, и николи же не бысть на помощь ему.

Часто же приходящу ему на нь герьцюви.[656] Во едино же время приехавшу ему с великою силою, и бившимся имъ, и ставъ перед городомъ поприща. И не можеть взяти, ласканиемь глаголаше ему: «Остави короля угорьского, яко ужика ми еси и своякъ.[657] Земля Немцькая разделена будеть с тобою. Риксъ ти угорьскый, рекше король, много обещаеть, но не исправить. Азъ же глаголю правду, и поставлю ти послуха отца си папу и 12 пискупа на послушьство, и вдамъ ти полъ земли Немецкой».