Том 6 (XIV - середина XV века, литература времени национального подъема)

Яко же бо восхотеша злобы, тако и сътвориша. В настоящую бо нощь приставиша от седми князей седмь сторожей,[148] инехъ немало и покладааху пред блаженнаго многыя узы железныя, хотяще отягчити нозе его. Вземше от портъ его, поделишася и в ту нощь мало облегчиша ему от узъ железных, но связанъ тако пребысть всю нощь. Тое же нощи отгнаша от него всю дружину его, силно биюще, и отца его духовнаго Александра игумена,[149] и оста единъ в руках ихъ, глаголаше бо в собе: «Удалисте от мене дружину мою и знаемых моих от страстей».

Наутрия же в неделю повелениемъ безаконных возложиша колоду велику от тяжка древа на выю святаго, прообразующе ему поносную муку прияти, юже приимъ, благодаряше Господа Бога с радостию и со слезами, глаголя: «Слава тебе, Владыко человеколюбче, яко сподобил мя еси прияти начаток мучения моего, сподоби мя прияти и кончати подвигъ свой, да не прельстят мене словеса лукавых, да не устрашат мя прещения нечестивых».

И повелеша безаконнии вести святаго после царя, бяше бо пошелъ царь на ловлю. Премудрый же благоверный великий князь Михайло, якоже обыче измлада, николиже не изменяше правила своего, в нощи убо пояше псалмы Давыдовы. А како поиде из Володимеря, от тоя недели до недели постящеся, причащающися тела и крови Господня; отнележе ятъ бысть, наипаче беспрестани по вся нощи не дающи сна очима своима, да не уснетъ, не воздремлетъ храняяй его аггелъ, но пакы славяше Бога, съ многыми слезами и съ глубокимъ въздыханиемъ исповедаяся к нему, глаголаше: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к тебе да придетъ, не отврати лица твоего от мене, Владыко. В он же день, аще тужю, приклони ко мне ухо твое, в он же часъ призову тя, Господи, скоро услыши мя. Се бо минуша, яко дымъ, дние мои».[150] Прочее: «Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до душа моея, приидохъ бо семо, яко въ глубину морьскую, аки буря, потопи мя. Се бо умножишася на мя паче влас главы моея ненавидящеи мя без ума. И преже сего мой хлебъ ядяше и мою любовъ видевша, а ныне укрепишася на мя врази мои, быша досажающи ми бес правды».[151]

Егда безаконнии они стражие в нощи забиваху в той же колоде святеи руце его, но ни, тако озлобляемъ, не престая поя Псалтырь, а единъ отрокъ его седяше, прекладывая листы. Он же прилежно глаголаше: «Господи, не отврати лица твоего от отрока твоего, яко скръблю, скоро услыши мя, вонми души моей, избави ю́ от враг моих. Ты бо единъ веси помышление мое, студ мой и срамоту мою, се бо пред тобою суть вси стужающии ми бес правды. Иже бы кто со мною поскорбелъ, и утешающаго не обретох, развее тебе, Господи, въздаютъ бо ми злая въз добрая, пролей на ня гневъ твой и ярость гнева твоего да иметъ я́.[152] Почто ся хвалиши о злобе своей, безаконный же Ковгадый, злая мысля на мя по вся дни? Язык твой, яко бритву изоощрену, сътворилъ еси, лесть възлюбилъ еси, злобу паче добра, забылъ еси многих моих даровъ, глаголалъ еси, на мя неправду къ цареви. Сего ради раздрушит тя Богъ, въсторгнет тя и преселит тя от селения твоего и корень твой от земля живыхъ.[153] Но трьплю, Господи, имени твоего ради, яко благо ми будетъ пред преподобными твоими, давно бо жадах, да ми пострадати за Христа. Се бо виде себе озлобляема сице, радуюся о спасении твоемъ, — и въ имя Господа Бога нашего възвеличимся. Но въскую, Боже, прискорбна еси, душе моя, въскую смущаеши мя; уповай на Бога моего, яко исповемся ему; спасение лицу моему Богъ мой».[154]

Тако же на всякъ час славя Бога съ слезами, въ день же бяше всегда видети светлым веселым взоромъ, словесы сладкими тешаше дружину свою. И бяше видети, яко никоего озлобления приемлюще, глаголаше: «Се ли едино было, дружина моя, егда преже сего, яко в зерцало, зряще на мя, тешастася. Ныне же видящеи на мне се древо, печалуетеся и скорбите. Помяните, како прияхомъ благая в животе нашем, сихъ ли не можемъ претрьпити? А что бо ми есть сия мука противу моимъ деломъ! Но болша сих достойна ми прияти, да некли быхъ прощение улучилъ». И приложи слово, слово праведнаго Иева: яко годе Господеви, тако и будетъ, буди имя Господне благословено от ныне и до века.[155] Да не печалуйте, пребывъше мало, узрите прочее выя моея».