Том 7. Изборник. Рукописные книги

Я испытал превратности судеб,
И видел много на земном просторе,
  Трудом я добывал свой хлеб,
  И весел был, и мыкал горе.

На милой, мной изведанной земле

Уже ничто теперь меня не держит,
  И пусть таящийся во мгле
  Меня стремительно повержет.

Но есть одно, чему всегда я рад

И с чем всегда бываю светло-молод, –
  Мой труд. Иных земных наград
  Не жду за здешний дикий холод.

Когда меня у входа в Парадиз

Суровый Пётр, гремя ключами, спросит:
  «Что сделал ты?» – меня он вниз
  Железным посохом не сбросит.

Скажу: «Слагал романы и стихи,

И утешал, но и вводил в соблазны,
  И вообще мои грехи,
  Апостол Пётр, многообразны.

Но я – поэт». – И улыбнётся он,

И разорвёт грехов рукописанье.
  И смело в рай войду, прощён,
  Внимать святое ликованье,

Не затеряется и голос мой

В хваленьях ангельских, горящих ясно.
  Земля была моей тюрьмой,
  Но здесь я прожил не напрасно.

Горячий дух земных моих отрав,

Неведомых чистейшим серафимам,
  В благоуханье райских трав
  Вольётся благовонным дымом.

Машинописные книги стихов

<Стихотворения 1925–1927 годов>

Атолл

«Пой по-своему, пичужка…»

Пой по-своему, пичужка,
И не бойся никого.
Жизнь – весёлая игрушка,
И не стоит ничего.

Что бояться? Зачарует

Змей, таящийся в лесу, –
Или запах твой взволнует
Кровожадную лису, –

С высоты ли ястреб комом

На тебя вдруг упадёт, –
Из ружьишка ль с дряблым громом
Человечишко убьёт, –

Что ж такое! Миг мученья

Тонет в бездне роковой,
Но не гаснет вдохновенье.
Пой же, маленькая, пой!

В альбом («Я не люблю строптивости твоей…»)

Я не люблю строптивости твоей.
Оставь её для тех, кто смотрит долу.
Суровую прошёл я в жизни школу,
И отошёл далёко от людей.

Противоборствуя земному гнёту,

Легенду создал я, и опочил.
Я одного хотел, Одну любил,
Одну таил в душе моей заботу.

Солгу ли я, но всё же ты поверь,

Что крепче всякой здешней правды это
Моё самовластительство поэта,
Эдемскую увидевшего дверь.

Сомкну мои уста, простивши веку

Всю правду тусклую земных личин.
Я жизни не хочу, и я один,
Иное возвестил я человеку.

Страницы книг моих, как ряд амфор,

Простых для невнимательного взгляда,
Наполнены нектаром, слаще яда.
Нектар мой пьян, и мой стилет остёр.

«Открыл, меня создавши, Ты…»

Открыл, меня создавши, Ты
Ларец лазоревой эмали,
И подарил мне три мечты,
Три шороха и три печали,

Я сплёл в пылающий венок

Твои дары, скрепил их кровью.
Один я, но не одинок
С моей бессмертною любовью.

Приходят и проходят дни,

Слабеют страсти и желанья,
Но мой венок в ночной тени
Хранит безмерные пыланья.

«Сатана вошёл во фраке…»