Том 7. Изборник. Рукописные книги

Сатанята в моей комнате живут.
Я тихонько позову их, – прибегут.

Хорошо, что у меня работ не просят,

А живут со мной всегда, меня не бросят.

Вкруг меня обсядут, ждут, чтоб рассказал,

Что я в жизни видел, что переживал.

Говорю им были дней, давно минувших,

Повесть долгую мечтаний обманувших.

А потом они начнут и свой рассказ.

Не стесняются ничуть своих проказ.

В людях столько зла, что часто сатанёнок

Вдруг заплачет, как обиженный ребёнок.

Не милы им люди так же, как и мне.

Им со мной побыть приятно в тишине.

Уж привыкли, знают, я их не обижу,

Улыбнусь, когда их рожицы увижу.

Почитаю им порой мои стихи,

И услышу ахи, охи и хи-хи.

Скажут мне: «Таких стихов не надо людям,

А вот мы тебя охотно слушать будем».

Да и проза им занятна и мила:

Как на свете Лиза-барышня жила,

Как у нас очаровательны печали,

Как Невесты мудрые Христа встречали,

Как пути нашли в Эммаус и в Дамаск,

Расточая море слёз и море ласк.

«Два блага в мире есть, добро и зло…»

Два блага в мире есть, добро и зло,
Есть третье, но неведомое людям.
Оно в саду Эдема расцвело.
Хоть вспомним мы его, но позабудем.

Его назвать я не умею сам,

А приблизительно назвать не смею,
И утешаюся лишь тем, что там
Я этим благом снова овладею.

А потому земная жизнь моя

Сложилась, людям вовсе непонятна,
И мудрая Эдемская змея
Таит свои пленительные пятна.

Зелёные глаза сверкнут во мгле,

Раздвоенный язык она покажет,
Прошепчет свой завет немой земле,
И снова в свой глубинный мрак заляжет.

«Тебя я не устану славить…»

Тебя я не устану славить,
Любовь единая моя.
Не знаю я, куда мне править,
Но мчит стремительно ладья.

Незримый Кормчий не обманет.

Его словам моя рука
Повиноваться не устанет,
Хоть цель безмерно далека.

Весь мир окутан знойным бредом,

Но из ущелий бытия
К тебе стремлюсь я верным следом,
Любовь единая моя.

За Альтаиром пламенея,

Уже мне виден твой чертог.
Для вечной встречи Алетея
Сандалии снимает с ног.

В пути безмерном ты устала,

Устала так же, как и я,
Но скоро снимешь покрывало,
Любовь единая моя.

«В унылую мою обитель…»