Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Глаголеть бо ся, яко неции пифици в некоей горе пребываху в зимно время престуденно и обретоша[227] ту сокровище злата, яко отшед оттуду, сокрыша в земли и совещаша совет: “Елико есть требе, возмем от злата, а прочее в земли да скрыем. И егда требуем, да вземлем по малу, дондеже все изнурим”. И сим образомъ дружба их на длъго время пребысть, верова бо препростый лукавому оному. И погребоша злато оно поддревом некоим, велием дубом, и съкрывше възвратишася въ своя. По некыих же днех изыде таи лукавый и прекраде злато все. И по времени некоемъ рече препростый лукавому: “Поидем, аще ти есть годе, и возмем некую часть от злата, еже имамы в земли”. И шедше и землю раскопавше, ничтоже обретоша. Начат убо лукавый власы своа трьзати и прьси своа бити и въпити на препростаго, яко: “Съкровище украл еси”. Препростый же тмами клятвами того утвержаше, яко: “Ничтоже тако сотворих”, конечнее же к некоему судье приведе его. Судья же рече: “Аще тако на препростаго оклеветаеши, даждь и поличие”. Он же рече: “Дуб сам свидетельствует истинну, аще и безгласен есть”. И шед ко отцу своему лукавый, сказа ему, яже о себе, и умоли его, да внидет в дубъ, бяше бо дубъ он дупленъ, и да проглаголеть из дуба, яко препростый взял есть съкровище. Отець же его сие рече: “Азъ убо сие створю, но блюди, да не въ своих сетех ятъ будеши”. И шед отець его вниде в дубъ. <...> И судьи пришедшу и въспросившу дуба, и глас изыде из дуба, яко препростый взялъ есть сокровище. <...> Се убо слыша судья и разуме лукавьство, и повеле дуб запалити огнем. И яко разгореся огнь, и взыде дым на скрытаго оного, и напрасно възпи, и извлеченъ бысть. И лесть исповеда, и зело мучен бысть и съ сыномъ своим. И отъяша им злато, тако бо повеле судьа быти, и възратиша все препростому. Таковая бо есть лукаваго человека и льстиваго кончина. Аз бо всегда твоего языка бояхся, яко и зубъ змиевъ. И добре бо рече, рекый: “Бегайте лукавыа мужа, аще и сродници и ближнии суть”. Подобно сотворил еси купеческое.

Глаголеть бо ся, яко купець некый, хотя поити на купиу, положи полог у некоего железо за 100 сребреникъ. И егда възратиться от купия, приде к тому, у него же бяше полог, и рече ему: “Дай же ми железо, еже положих у тебе”. Он же рече: “В некоем куте дома моего погребох твое железо и изъедоша е мышкы. И не жали си о том, понеже к намъ здравъ пришелъ еси. Но приди к нам днесь, да обедуемъ и порадуемся о твоем прибытце и доходе”. Он же, послушавъ его, обедова у него. И по обеде, изыде поити в дом свой, и стрете сына человека того, емуже бяше предал железо. И ят его, отведе в домъ свой и скрывъ его в кущи. И възратися, обрете человека оного въпрашающа всех о сыне своем, и рече к нему: “Аще сына своего ищеши, видех его на въздусе носима от орла”. Он же възгласив и рече: “Видесте ли орла человекы носяща по высоте?” Он же рече: “Ей! Идеже мышеве железо ядят, ту и орли человекы въсхыщають на высоту”. Он же позна уме не бывшее, възврати железо, елико бяше приялъ, а сына своего взят.

Тако и ты посрамишися, о Ихнилате, зане ложнаа словеса плетеши. Но злый ничтоже не обретает, точию да ся зовет зол. Горкый бо плод, аще и множицею помажется медом, не отлагает своея горчины въ сладость. Похвално бо еже с мудрыми мужми любитися и беседовати с ними, от лукавых же и злых отбегати. Якоже бе ветръ смрад вземлет и носит повсуду и просмражает всех, тако иже с лукавыми человекы беседовати, просмражается от него. Тем же и еще мнит ми ся, яко тяжек ти ся являю, зане тя тако поучаю. Ненавидят бо безумнии людие мудрыхъ присно, а ненаказаннии наказанных, и злии незлобивых, и развращенныа благых».

И сия беседующим им посреде себе, и уби Телца Лев. И по убьении его раскаяся Лев о убьении его. Ихнилат же шед ко Лву и виде его дряхла и рече: «Почто раскаялся еси о Телци? Не веси ли, яко укълоснувши непрьтка[228] перстъ нечий, напрасно перъстъ отсекаеться, да не все тело обоимет и погубит; и не милует своего пръста за ради всего тела своего».

Тако убо, рече философ, злый и лукавый муж, аще себе примесит посреди друговъ, любовь и дружбу имущих, во вражду и въ мятеж претворить любовь их.

Царь же рече к философу: «Извести ми о Ихнилате по убьении Телчи».

Философ же, восприим, рече:

По убьении Телца изыде вонъ Леонтопардос, иже бяше учитель Лвовъ и верный советник, и приступи ко вратом Ихнилатовем, и услыша Стефанита крамоляща и поношающа Ихнилата, о нихже сотвори на Телца, яко: «Не убежиши, рече, от Лвовых рукъ, и аще таковаа увесть». Сия слышав, Леонтопардос уразуме все подробну и, вшед к матери Лвове, и сказа ей вся, елика слыша.