Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

От сего расседошася на нь многии влъны и напастем и бедамъ ветри бурнии. Слышится всячьскы он лютый Манияк,[234] муж исполинорук, бръзорук, мужоубийца, дръзосрьдъй, добросрьдъ, дыхая стремлением усрьдьным. Той убо, собрав муже ратные, шлемоносца и копийники, мужа исполина телом, доброрастен възрастъ имущем тела, паче тополий водных высоту имущих, яко облак ста над главою царю, дебель и мрачен, и мутен, и чрънейше смолы, тяжкими дожди претя, не водными же дожди, но струями кровными, но кровными пролитии. Постиже убо убежища, постиже градови. Идеше прете яростию и дыхаа паче кентаврь, яко Капаневь,[235] велеречуя и гордяся, яко Антей.[236] И кто убо надеяшеся избегнути от злобы толикие? Но стрегомий Божиима дланма не убоится исполин, ни зверие устрашится, ниже въстрепещет железа, ни каркиновех устъ,[237] имат бо поборника Бога паче всякого тяжка камене, паче тигрьскаго зверогонителя Минда.[238] Темь и въсия солнце светлыя луча, и разори тму, и прогна облак, и видяше светъ без облака царь и градове, бысть бо в ребра прободен злый зверь, и вси избегоша от звероядныих его челюстей. Паки же Торник[239] другое зло прониче, други зверь, егоже Даниил провиде древле, попирая вся и развевая и ногами сьтирая, а оставшая съкрушает зубы.[240] Нь и сего въсхитити суд, неизбежными стрелами того стрелявши и зверя уязвивши язвами напастными. И тогда объятъ самодръжца тишина немутнаа, не имущи приражениа бурнаго.

САМОДРЪЖЬСТВО ФЕОДОРЫ[241] ЦАРИЦЫ

Да якоже притужаху ему лютии недузи, и брения телеснаго естьство прошаше, на багрянородную абие Феодору, Зоину сестру, царство преходит, ибо царица Зоя прежде умрьла бе. Яже на властную вмале вседше колесницу и исхождение свое разумевши еже ис тела, бяше же, якоже глаголять, неискусна плодскимъ скврьнам, мужа некоего долгоживша, и седа, и трясущася възводит всадника на колесницу толикую, ему же имя Михаил.

ЦАРСТВО МИХАИЛА СТАРЪЦА

Иже летными убо многожительными украшашеся врьхи долгостаростными, въспять убо достигших кь западом жития, и от служениа убо его рать погибе, вь иних же и добронравен, и изящен бе. Но убо не возможе срьдечные отрасли на светъ произвести и показати сущий въ глубине клас, ибо обдержаху всю власть Феодорины сродници, прьвые царици, не брещи о Михаиле подобне, яко безвременную зелку безлистьвну, и стару, и уже увядшу, понеже и связан бе страшными клятвами, яко да предасть имъ вся: и словесы правити и вещьми. Бяше убо тьй яко сень и словеси токмо царь, а прочаа вся руками онех правляху, ихже пестуны Михаилу остави Феодора и хранителя, и строителя, и власти его отца, двопестунны ибо суть старцы, по притчи. Темъ и приходящей и приступающей к ним и по всему по воли их устроени суще почрьпаху обилия даров. Человеци же воинстьвнии, ратем искуснии, и от корени славныих прозябшеи и доброветьвныих, имже добра отечьства и прародителие и род от храбрых, яки сьсуд некий скуделнич и безчестьнь преметахуся. Уверити же имать глаголемое Комнинь[242] он, емуже имя Исакие, иже въ храбръствеих имяше и прослутие велико, имеша бо руце блази на добрая дела и прьсти доброуказани на рати. Иже приступль к Михаилу и плодние трудни богати от негоже потяжати вознепщевавъ, и надеждъ не получив, ни пожав цвети, но и паче поругания обретъ трьние от злых врьтоградар властные ограды. И гневен быв, възревъ на отметнутие, и придружив Дуку Констянтина[243] и многие ини, великим богатьством кипящих и роду начала светла имущих, и собрав воя из Асие, оружники, нападе на царя, хотя его съ престола сврещи. Услыша же сиа Михаил, трясущийся старець, и, судив паче себе недостойна быти сану, яки гробна уже старца и гнила, готов бе слести съ престола и уступити. Но иже корабль властный устроеный, не хотяще спасении его, но потопити и погрузити богатейши влънами тяжко шумящими, на брань и не хотяща старца подвизают — вмале не погребена — на ополчение. От сего брани междусобные, и десница гречьскыя на греки сулица остряще и копиа, и омакаеми кровми междусобными, и серпь простирашеся, разделяа съединение, и друга на друга подвиже, яко во мраце, и чада единаго отца друга на друга расверепие. Бывает же Комнин изящней въ брани, и град прьвый градом[244] постигъ безперною бръзостию, и венець возложив на ся, самодръжец показася.

ПЕРЕВОД

I

НАЧАЛО. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Всесовершенное и мир созидающее божественное Слово сотворило вначале небо беззвездное, неизмеримой красотой сияющее лучами божественными, и землю, всех питающую, и с ними свет. Земля же была неукрашена и невидима, и тьма глубокая лежала на плечах ее. Когда же воссиял свет и разлился повсюду и настал день, полный света и светозарный, явилось прежде невидимое, и мрачная темнота была прогнана сиянием светлых лучей. Вот так прошел первый день.

ДЕНЬ ВТОРОЙ