Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

Также и детей Романовых злонравных приказал схватить багрянородный царь Константин, изгнал их, превратив немедля в островитян, то есть на остров сослал их. И тогда впервые увидел он, как подобное старухе царство предстало вдруг девушкой, одетой в золото и бисер, и в одеяниях новых, и прекрасной, и молодой, и смеющейся звонко, и болтающей с ним, и жаждущей, как невеста, чадородия.

Этот Константин Варду Фоку поставил военачальником, которого греки именуют доместик схол, а скопца Василия, одного из евнухов, рожденного Лакапину рабыней, поставил паракимуменом и хранителем царской постели. А так как в Варде угас бранный пыл и стремительность в бою и увял он в старости, то на Никифора Фоку военачалие переложил, как сказал бы кто — со льва на его львенка. И удостоился сына своего увидеть, рожденного ему Еленой, дочерью Романа, и назвал его Романом. Когда же тот возмужал, женил его и увидел сына своего чадо — Василия, великого в победах, и, только поносив на руках младенца того, готовясь отрешиться от бренных уз, грекам царем поставил Романа, сына своего.

ЦАРСТВО РОМАНА, СЫНА КОНСТАНТИНА БАГРЯНОРОДНОГО

Но этот всю власть и всю силу злым и недалеким евнухам передал, сам же заботился лишь об охотах и по бесовскому наущению любовался на собачьи бега. Когда Крит захватили злочестивые арабы и, превратив остров в укрепленный лагерь, стали совершать нападения на окрестные земли и захватывать там пленных, Никифор Фока — был он яростен в битве, и в нападении искусен, и крепок руками — назначен был полководцем, и поручено ему было ведение войны. И наполнил он море кораблями, лучшими в бою и плавании, и послал их на зверей водосушных, и в жестоком сражении победил врагов, и потопил разбойнические корабли арабские, захватил словно младенца предводителя разбоев их, дерзкого и сильнорукого. Возвратившись оттуда со светлыми победами, отмечает их многочестными и светлыми праздниками.

Тогда прекрасный град Антиохов, благородный, и благолепный, и словно невеста украшенный, измаильтяне смертоносным оружием покорили, посрамили, словно вечно бывшую рабыней или уличную блудницу. И снова прехрабрый Фока берется за оружие, снова поднимается на врагов, жаждуя крови иноплеменников. И победил иноплеменников, а соплеменникам помог, и снова прекрасную и благородную отроковицу возвращает матери чадолюбивой.

Когда Фока еще находился в походе, смерть похитила царя Романа, и оставил он власть жене своей Феофане и малолетним детям ее. Услышал об этом Фока, и оттуда вернулся, и вскоре оказался в великом городе, и снова провозглашен военачальником Востока и клятвами страшными клянется царице, что не будет злоумышлять против детей Романовых, и снова посылается он в Сирию. Но не дремала вражда, подобная лютому зверю медведю, пожирающему сердца земнородных. Ибо один из евнухов, которые пребывали во дворце царском и обладали всей силою власти, словно тернием злым был уязвлен против воеводы, не в силах видеть такие почести, воздаваемые Никифору Фоке, воюющему на границах, к Цимисхию, шлет быстрокрылое послание (Цимисхию же имя было с детства Иоанн), убеждая его оставить дело войны Фоке, а самому явиться в Византию, чтобы стать царем и властителем греков. Получил это послание Иоанн Цимисхий и прочитал написанное, но, будучи нравом злоненавистен и благороден, вручил его Фоке и все рассказал. И был убит этот евнух. Был же Цимисхий всем хорош, с красивыми глазами, с приятным лицом, пышноволосый, скромный, храбр сердцем, с умом, достойным мужа, непобедим в бою и мудрый советчик, человек великодушный, незлопамятный, целомудренный, храбрый, милосердный, прекрасно владел он копьем и из лука посылал без промаха стрелы, сердцем был открыт, не помнил зла, не давал ему свить гнезда в своем сердце, не уподоблялся разъяренному верблюду. Подобает же мне вкратце многое и важное поведать: был он словно одушевленный рай, хранящий блага садовые, ограда многих плодов прекрасных, напояемый из дланей Божьих, сад растящих, наполняемый духовными водами златострунными, в саду том воспевал хор добродетелей, которому вторил хор благодеяний.