Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

И как об этом всякий смог бы догадаться, Фока стал терзаться некиими подозрениями, что с Цимисхием плотскую связь имеет царица и прелюбодействует с ним. Заподозрил он, что Цимисхий страстно возжелал царской власти, и всего положения его лишает и могущества, и повелевает ему проживать где захочет, но поодаль, но больше ничего не сделал тому мужу. Однако для царицы показалось слишком тяжким не видеть Цимисхия в царских покоях, и убеждает она Фоку вернуть этого мужа и возвратить ему прежнее положение. И возвращен тот, оскорбленный в душе, лелеющий в сердце коварные замыслы, но с виду был спокоен и весел, коварен в душе, со светлым лицом перед всеми являлся и таил в глубине души огонь, умыслы злокозненные вынашивая. Фока же не ведал о сетях, уготовленных на лов, которые вокруг него плелись, словно орел летал на крыльях высокопарящих и легко возносился к небосводу добродетели. Потому и был на устах его Давид медоточивый, и томил себя, лежа на земле на жестком одре, — постели же мягко постланной и багряницей покрытого ложа, близости плотской и того, что <связано> с близостью этой, и во сне не видел; как говорится — звездам уподобился своим сладкодушием. Удаляясь от всего, удалился, отбегая — отбежал, и пребывал в одиночестве, был как птица на здании и как ночной ворон, бодрствующий на башне. Все это нелюбо было царице, жаждавшей ласки и плотской близости. Привлекла она к себе Цимисхия, улучив к тому удобное время и привязав к себе своей любовью (да и он зло таил против царя!), ввела его тайно со многими вооруженными воинами, а привела ловца ко Львову логову, и предает врагам (о, горе!) супруга своего, как Самсона Далила-убийца и как Тиндарида мужа своего, храброго героя! Какая детенышей кормящая львица поступила бы так же, или какой тигропардос, или разъяренная медведица? Врываются Фоку выследившие псы, и находят его на убогой постели, на полу лежащего, и убивают его с застывшими на губах словами божественными. И кровь праведного потекла по земле, как в древности Авелева от братоубийственной руки Каиновой, и к Богу вознес он вопль отчаяния. <...>

V

ЦАРСТВО ЦАРЯ КОНСТАНТИНА, БРАТА ВАСИЛИЕВА

Так как не щадит никого ад всепожирающий, схватили и Василия челюсти смертные, и власть его над греками смололи как пшеницу, но произошло это, когда он был уже глубоким стариком и в самых преклонных годах. Царская же власть и греческие скипетры к брату его Константину перешли. Но справедливо говорится в пословице: из одной и той же глины таз для мытья ног и священный сосуд. Жили братья каждый по-своему, и во многом они отличались друг от друга. Если Василий, забыв о сладостях мира, жизнь свою посвятил браням, всем предпочитая добрых конников, и вооруженных воинов, и латников со щитами, готовых к битве, то Константин, напротив, не терпел и вида понож, железных доспехов и сапог, а звона оружия и во сне не хотел слышать, и звука труб, и боевых кличей, и воплей мужей, и возгласов злобных; вечно проводил он время в пирах и обильных трапезах, веселился с бесстыдными женщинами и танцовщицами, любящими песни, и свирели, и гусли, хотя был уже далеко не молод, сед и дряхл. Душу же имел трусливую и трепетную, по злым наветам многих присуждал к ослеплению, обвиняя их в том, что замышляют против него коварную измену. Имел он двух дочерей. И когда кто-то предсказал ему, что наследует престол один из синклитиков — Роман, по прозвищу Аргиропул, то принудил того развестись с прежней женой и обручиться с багрянородной Зоей. И, так завещав, ушел из жизни, недолго самодержавной властью насладившись.

ЦАРСТВО РОМАНА АРГИРОПУЛА

Взошел Роман на царский престол, муж мудрый, благочестивый, взыскующий мудрости божественной и имеющий пристрастие к книгам и к молитвам ночным; он же построил храм великолепнейший Богородице-деве, именуемый Перивлепт. Но царица, цветущая юностью и желаниями плотскими распаляемая, видя, что Роман живет обособленно и не вспоминает, что соединен браком с женой, и не приближается к ней, к тому же юной, коварными и жестокими помыслами распаляется. Был некий благообразный и красивый юноша по имени Михаил, родом был он из Пафлагонии. Тот Михаил прекрасноглазый жил в царском дворце, и царица чувственный взор на него устремила и, видя красоту и сияние <лица его> (был он юн с виду, с цветущим, веселым, свежим и румяным лицом, орошенным чувственной росой), соединилась с ним плотски, с радостью срывая цветы благодатные с лица Михаила. И как-то, когда царь Роман тело свое нежил и покоил в бане, мужи некие, радующиеся всему злому, напали на него и убили, удавив его, словно змеи, обвившись вокруг шеи его. И неведомо, как и кем они посланы были, или же — как говорили — Зоя-царица того пожелала, но, не бывший тому свидетелем, не знаю, что об этом сказать.

ЦАРСТВО МИХАИЛА ПАФЛАГОНЦА