Том восьмой. На родинѣ

Вотъ она пришла на пріемъ въ офиціальное мѣсто. Вышелъ молодой адъютантъ въ мундирѣ, со звономъ шпоръ. — «Мнѣ нужно видѣть его в.-п–ство». — Передъ ней сѣдой старикъ съ обрюзглымъ лицомъ и густыми бѣлыми бакенбардами. Она въ черномъ шелковомъ платьѣ. Въ рукѣ у нея письмо на толстой атласистой бумагѣ. Въ карманѣ револьверъ…

— Или, быть можетъ, это будетъ иначе, — говорила она себѣ, и ей представлялась другая картина. Карета несется, спереди драбанты, сзади велосипедисты. Она стоитъ на тротуарѣ и ждетъ минуты. Трахъ! Лошади бьются на землѣ съ переломанными ногами, кучеръ отлетѣлъ въ сторону. Передъ каретой красная лужа и какія-то сѣрыя лохмотья. Она тоже лежитъ на землѣ. Въ груди у нея желѣзный осколокъ и платье въ крови. «Ваше имя?» — злое лицо наклоняется надъ ней и задаетъ вопросъ. «Я не хочу отвѣчать на ваши вопросы!» — «Мы заставимъ васъ отвѣчать», — угрожаетъ противникъ.

Она рано легла спать и поздно встала. Владиміръ Александровичъ не пришелъ въ назначенное время, но Мися не безпокоилась. Въ полночь пришли другіе, цѣлая эскадра. У нихъ звенѣли шпоры, и въ рукахъ были свѣтлые револьверы съ взведенными курками. Жильцы квартиры заперлись и открыли перестрѣлку. Осада длилась часа четыре, и ночнымъ пришельцамъ пришлось выломать трое дверей. Мужчины однако успѣли уйти по крышамъ. Но женщина не ушла. Ее убила шальная пуля, отскочивъ рикошетомъ отъ стѣны.

Какъ только раздались первые выстрѣлы, Мися поспѣшно одѣлась, но изъ комнаты не выходила. Когда полиція вошла, она сидѣла на кровати и ждала, прислушиваясь. Ее обыскали, но ничего не нашли. Хотѣли связать ей руки, но она показалась имъ черезчуръ маленькой и жалкой. Потомъ ее посадили въ карету и повезли въ крѣпость.

VII.

Лошади мчались. Карета колыхалась на рессорахъ. Окна кареты были завѣшены чернымъ. Мися прижалась къ лѣвому углу. Въ каретѣ было тѣсно, и она инстинктивно старалась сдѣлаться еще тоньше и миніатюрнѣе. Рядомъ съ ней сидѣлъ офицеръ, высокій, статный, туго затянутый въ мундиръ. Лицо у него было молодое, красивое, надменное и длинные усы съ крѣпкими концами. Онъ держался бдительно и неспокойно. Одинъ, разъ, когда онъ нагнулся въ сторону Миси, кончикъ его лѣваго уса чуть задѣлъ Мисю по щекѣ.

На противоположной скамейкѣ сидѣли два жандарма. Оба были огромные, безстрастные, въ плотно пригнанной одеждѣ. У обоихъ были большія руки съ длинными, крѣпкими, слегка разставленными пальцами. Всѣ четыре руки лежали на колѣняхъ. Эти руки пугали Мисю, и она закрывала глаза, чтобы ихъ не видѣть.

Ворота съ грохотомъ раскрылись, потомъ закрылись.

— Прошу, — сказалъ офицеръ.

Мися вышла изъ кареты и сдѣлала шагъ впередъ.

— Позвольте, — сказалъ офицеръ и тронулъ Мисю за плечо. Мися вздрогнула и отодвинулась. Одинъ жандармъ очутился спереди, другой сзади.

— Разъ — два, разъ — два!

Мися пошла въ одной линіи съ своей стражей и невольно старалась попадать имъ въ ногу своими легкими ножками.

Мелькнули широкія сѣни, лавки у стѣнъ, солдаты съ ружьями. Потомъ Мисю ввели въ контору. Начался обыскъ. Мися подчинялась пассивно и безпрекословно. Она была въ ихъ проворныхъ рукахъ, какъ вещь, какъ разслабленная, какъ жертва гипноза.

— Переодѣньтесь!

Мися переодѣлась.

— Теперь пожалуйте!

Мися пошла за «присяжнымъ», стуча съ непривычки слишкомъ широкими котами. Стражъ обернулся и поморщился. У него было суровое лицо, окладистая черная борода, и ноги его были обуты въ мягкія валенки.

— Пожалуйте сюда!

Дверь распахнулась. Мися вошла въ камеру, и дверь опять захлопнулась. Звякнулъ одинъ замокъ, потомъ другой. Камера была большая, съ сводчатымъ потолкомъ. Стѣны были окрашены масляной краской. Съ лѣвой стороны была койка и желѣзный столикъ. Ярко сверкалъ, вдѣланный въ самую стѣну, толстый стеклянный глазъ фонаря съ электрической лампой.

Въ задней стѣнѣ подъ самымъ потолкомъ чернѣло окно, все въ частыхъ квадратахъ мелкаго свинцоваго переплета. Мися подошла и протянула руку, но рука ея не достала даже до подоконника. Она поправила полы халата, повернула назадъ и прошла по камерѣ наискось отъ угла въ уголъ. Ноги ея попали въ тропинку, выбитую въ асфальтовомъ полу ногами другихъ, прежнихъ плѣнниковъ. Она опять повернулась, прошла по тропинкѣ до задняго угла и больше не сбивалась съ нея.

Въ камерѣ было тихо. Лампа сіяла. На каждомъ шагу туфли шаркали объ полъ, и полы халата заходили другъ за друга и хлопали, какъ будто хватая Мисю за ноги. Мисѣ казалось, что она слышитъ, какъ бьется ея сердце и какъ кровь стучитъ и переливается въ вискахъ.

«Могила», подумала Мися и неожиданно вздрогнула. За окномъ раздались звуки, протяжные, жалобные, какъ будто кто ударялъ по мѣднымъ струнамъ легкими шершавыми молоточками. Та ти, та ти, та!..

«Что это? — подумала Мися. — Ахъ да, это куранты. Они одни не молчатъ въ этой безмолвной крѣпости».