Томек на тропе войны

Долго вглядывался Черная Молния в доверчивые глаза Томека. Разве не этот белый юноша помог ему тогда, когда другие хотели затравить Черную Молнию до смерти? Разве белый юноша колебался, изменяя своей расе, чтобы облегчить ему бегство? Разве белый юноша не поступил благородно с Красным Орлом? Этот бледнолицый не только товарищ мятежного вождя, но еще и настоящий друг всех индейцев, всех честных людей. Ведь среди краснокожих тоже есть отступники. Черная Молния вспомнил Многогривого, притворявшегося другом, и ненавистных индейских полицейских. Благородный и отважный вождь понял, что нельзя делить людей на хороших и плохих в зависимости от цвета кожи. Среди людей всех рас есть хорошие и плохие…

Не один только Томек догадывался, какие чувства бушевали в сердце Черной Молнии. Старый шаман так же не спускал глаз с лица вождя, а остальные хранили многозначительное молчание.

Смелые слова Палящего Луча чересчур ясно показали всем противоречие в действиях вождя.

Но вот грозное лицо Черной Молнии смягчилось, и он дружелюбно взглянул на Томека. Одновременно с этим и старый шаман заговорил, как будто про себя:

— Палящий Луч — достойный и отважный воин. Придет время, и он займет полагающееся ему место среди старейшин своего племени, но пока еще он слишком молод, чтобы понять цену настоящей дружбы. Много бледнолицых погибло от моей руки, но я помню и таких белых, которые бились вместе с нами, защищая нас от людей своей расы.

— Угх! Начинаю военный совет. Наш брат Нахтах Нийеззи расскажет нам, как все было, чтобы мы могли сообща составить план действий, — громко произнес вождь Черная Молния.

Томек начал рассказ слегка срывающимся голосом, но постепенно успокоился. Безусловно, помогло внимание индейцев, которые по ходу истории становились всё оживленнее. Воины просили Томека пояснить то одно, то другое, выказывая искренний интерес.

После этого долго обсуждали услышанное. Было решено выслать к ранчо дона Педро лазутчиков. Большинство считало, что это его люди или индейцы по его наущению похитили Салли. За три дня лазутчики должны привести языка, а племя тем временем подготовится к походу.

XV Неудачный поход боцмана

Прошло уже два дня, как Томек покинул ранчо шерифа Аллана и отправился в свой таинственный поход. Боцман бродил по дому мрачной тенью, терзаясь тревожными мыслями о Салли и Томеке. О себе он никогда особенно не заботился, но если речь шла о его молодом друге, то это уже совершенно другое дело.

Томек как в воду канул. Боцман терялся в догадках. Уже несколько раз намекал шерифу, не лучше ли для блага юноши вскрыть оставленное им письмо, но каждый раз встречал неизменный ответ:

— Если Томек не вернется через положенные семь дней, тогда вскроем…

Боцман злился на флегматичного шерифа, беспокоился о Томеке, убивался по Салли и уж никак не мог смотреть на немое страдание миссис Аллан и бездействовать. Мужественная женщина день и ночь сидела у постели раненого деверя, но по ее безмерной грусти было видно, что она утратила всякий интерес к жизни.

На третий день утром боцман решил вдруг отправиться на небольшую прогулку. Он немедленно велел оседлать мустанга. С винтовкой под мышкой вышел во двор. И вскоре уже мчался в сторону пастбищ.

Меньше чем через четыре часа этот бывалый человек уже знал, что Томек с Красным Орлом отправились к мексиканской границе. И, не теряя времени, поехал по их следам.

Около полудня он миновал издалека заметную одинокую гору, даже не подозревая, что пересек границу.

Мустанг под тяжестью великана-боцмана начал спотыкаться от усталости. Да и сам боцман почувствовал голод. Поэтому он задержал коня там, где кактусы отбрасывали хоть какую-то тень, слез с него, расседлал и пустил пастись на аркане. Убедившись, что вблизи нет гремучих змей, сел на землю, быстро съел завтрак, приготовленный заботливой миссис Аллан, глотнул ямайского рома и стал соображать, как поступил бы на его месте отец Томека. Вскоре он пришел к выводу, что нет смысла искать юношу в прерии, и стал укорять себя за то, что позволил Томеку пуститься в эту таинственную поездку.

«Н-да, ничего не поделаешь! Впутался я в историю. Надо было сразу за ним двинуться, а теперь — ищи ветра в поле! А что, если коварные похитители Салли схватят и Томека?»

При одной мысли об этом боцман передернулся.

«От забот и от бед лучше рома средства нет», — заключил боцман и снова извлек свой ром.

От хорошего глотка он почувствовал себя куда лучше. Правда, положение по-прежнему оставалось невеселым, но разве они впервые в таком переплете? Кто, как не Томек, всегда был горазд на всякие выдумки? Разве не его смекалка выручала их в любых передрягах?

«Хваткий малый! — расчувствовался боцман. — Первоклассный дружок. Даже здесь, в Америке, обставил богача дона Педро! А как быстро с разными людьми сходится!»