Томек в стране фараонов

– Конечно! И можем направиться на север к району Наг-Хаммади.

Новицкий с минуту молчал.

– Не думаю, что это разумно, – покачал он головой. – По-моему, лучше возвращаться по своим же следам.

– Да, и еще одно, – напомнил Томек. – Не знаю, заметил ли ты… Когда нас тащили по пустыне, мы миновали два-три вади[127], даже какое-то время ехали по дну одного. Все они вели с юга на север. Если мы пойдем вдоль них, доберемся до Нила.

– Так-то оно так, – проворчал Новицкий. – Только их сперва еще найти надо.

Тут неожиданно в разговор вмешался Патрик.

– Дядя… Я знаю, как найти. Тут везде песок… Но за тем вон барханом я хорошо помню… дерево… А от дерева далеко видно. Там есть такая скала. Мы прошли справа от нее. А потом…

– Замечательно, парень! – Изумленный Томек не дал Патрику договорить.

И Томек, и Новицкий удивились не на шутку. Конечно, они знали, что Патрик мальчик наблюдательный, но чтобы в полные страха минуты запомнить такие детали!

– Ну так идем!

– И, как говаривал мой дедушка из Яблонны: «Да поможет нам Бог», – добавил Новицкий.

С вершины бархана они действительно заметили низкорослые кусты.

– Трудно назвать это деревом, – усмехнулся Томек, – но за неимением лучшего…

– Да нам бы хоть каплю влаги, – вздохнул Новицкий.

Они попробовали добраться до стебля сухолюба, но этому помешала очень толстая броня из песчинок, твердая и неломающаяся. Они сдались и решили пару часов передохнуть. Прежде чем заснуть, прижавшись друг к другу, Томек достал носовой платок и расстелил его на песке. По совету юноши и остальные сделали то же самое. Когда, отдохнув, они отправились в путь, платки из-за резкого снижения температуры ночью пропитались влагой, и из каждого удалось выжать по нескольку капель воды.

Ночь выдалась ясная, бледный свет луны освещал дорогу. Патрик уверенно указывал путь. Как он и предупреждал, вдали возвышалась скала. Бодрым шагом все трое направились на восток. Еще до рассвета они миновали песчаные барханы и оказались в хамаде, усыпанной островками песка.

Некрасивая наружность и ночной образ жизни гекконов всегда возбуждали в людях к ним недоверие и враждебное отношение. В древности их считали очень ядовитыми и вредными во многих отношениях. 〈…〉 …Все это не более как вымысел, подсказанный несомненно отвратительной, страшной наружностью этих на самом деле совершенно безобидных животных. Единственные неприятности, которые они доставляют людям, заключаются лишь в том, что они очень любят поселяться в человеческих жилищах и наряду с огромной пользой (как, например, истребление вредных насекомых) причиняют часто беспокойство своим присутствием. С наступлением ночи, а иногда и днем, гекконы беспрестанно бегают по стенам и потолку, откуда иногда сваливаются, причем у них обыкновенно отламывается хвост. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 3.)

Томек шел первым, то и дело оборачиваясь, обговаривая направление с Патриком и Новицким.

– Они двигались какой-то известной проезжей дорогой, поэтому нигде не останавливались и не плутали, – заключил он.

– Жаль, что ее не обозначили, – буркнул моряк.

– Ее обозначила природа – верно, Патрик?

– Нужно идти туда, – сказал мальчик, показывая в южном направлении. – Там два больших камня.

Рассвет застал их у этих камней, между которыми был заметен след высохшего потока. Когда они сели, рядом пробежал геккон. Заметили путники и тушканчика.

– Раз здесь есть животные, значит есть и вода.