Томек в стране фараонов

«Надо как следует осмотреть пещеру», – наконец решила она. Усилием воли Салли приказала себе успокоиться. В конце концов, мумия оказалась живым человеком, а человек должен был, как и она, каким-то образом сюда попасть, а потом выбраться. Он мог воспользоваться тем же входом, но выйти через него уже не мог, поскольку вход завалило еще до того, как на нее напала «мумия». Очевидность этого придала Салли сил, и она направилась вглубь пещеры, внимательно разглядывая все вокруг.

Прежде всего Салли заметила падавший с высоты лучик света. Она поняла, что в этой непроницаемой тьме, в невидимом снизу пещерном своде должно быть отверстие. «Как туда добраться?» – задумалась Салли.

Над нишами, где покоились мумии, до высоты двенадцати-четырнадцати метров стена становилась гладкой, взобраться по ней не представлялось возможным. Лишь выше можно было опереться рукой или ногой на выступ или углубление. Без веревки ей туда не попасть. Медленно, словно песок в песочных часах, текли минуты. Салли приступила к действиям. Она возвратилась по темным коридорам к входу, при тусклом свете светильника начала переносить камни. Устав, она делала передышку, потом снова принималась за работу, хотя надежда совсем покинула ее. Неожиданно она услышала людские голоса, вой собаки.

«Помощь, – подумала она. – Динго!»

И начала с силой бить камнем о стену. С этой минуты события развивались стремительно. Вскоре она услышала голос Вильмовского и уже ждала спокойно.

– Салли! – крикнул наконец Вильмовский. – Бросаем веревку!

Через некоторое время она оказалась в надежных объятиях Смуги, который бережно поставил ее на землю.

По дороге в лагерь Салли рассказала все, что с ней приключилось.

– Одного не пойму, – закончила она уже за ужином. – Если они засыпали вход, к чему была еще эта несчастная «мумия»? Она меня так напугала, что не знаю, как и когда я потеряла фигурку. Я даже не успела ее как следует рассмотреть, – добавила Салли с неподдельной досадой.

– А я, кажется, понимаю, – ответил сквозь клубы дыма Смуга. Когда все посмотрели на него, он добавил: – Это дело рук безумца!

* * *

Наступила ночь, но наши герои не ложились спать. Нужно было действовать, и действовать незамедлительно. Объяснения Салли не оставляли сомнений в том, что Томек, Новицкий и Патрик попали в ситуацию не просто опасную, а ужасающую. В лагере на ночь осталась одна Салли; Вильмовский взял с собой одного из слуг-арабов и переправился на другой берег, чтобы сообщить о случившемся полиции. Смуга и Абир сели на ослов и поехали на встречу с монахом-коптом, жившим в одиночестве неподалеку от деревеньки Мадинет-Хабу.

Дорога шла по скалистым, каменистым, пустынным ущельям. Когда она спустилась вниз, неожиданно открылся вид на прекрасную долину с великолепным храмовым ансамблем. За ним раскинулись пальмы, сады, куполообразные строения Мадинет-Хабу. Но Смуга и Абир ничего этого даже не заметили. Было уже светло, когда они остановились близ развалин у деревни, перед увенчанной куполами небольшой коптской церковью Святого Теодора. Они прошли через узкие ворота в белой стене, окружающей храм. Монаха – представительного старца – путники застали копающимся в своем садике. Худощавый, высокий, с прямым носом и остроконечной белоснежной бородкой, он производил хорошее впечатление. На его загорелом лице выделялись чуть раскосые темные глаза. Он неплохо говорил по-английски. Монах склонил голову в знак приветствия и с радостью принял приветы от своего каирского друга.

– Вы христиане? – спросил он.

Смуга подтвердил, а Абир ответил:

– Я нет. Но я верю в единого Бога.

Старик кивнул и пригласил гостей войти в церковь. Внутри она выглядела довольно невзрачно: побеленные голые стены, скромный деревянный алтарь, украшенный какой-то любительской картиной. Над алтарем на стене висел большой крест, напоминающий древнеегипетский символ жизни. У подножия алтаря лежали букетики из цветов и трав. Глинобитный пол покрывали циновки, как в мечети. Монах опустился на колени. Молился он на арабский манер, отбивая поклоны. Смуге ничего не оставалось, как тоже опуститься на колени. Абир уважительно склонил голову.

Жилище отшельника было таким же скромным, как он сам и его церковь. Хозяин усадил гостей за стол, поставил перед ними кувшин с козьим молоком и тарелку с финиками. Потекла спокойная, неторопливая беседа. Когда гостям наконец удалось поведать о том, что их сюда привело, монах заметно обеспокоился:

– Вы говорите, они шли сюда, в Мадинет-Хабу и ко мне? У нас такое нередко бывает…

Он замолчал, задумавшись на минуту.

– Ну что ж, завтра воскресенье, будут прихожане. Я поспрашиваю, может, кто-то что-то видел. Я дам вам знать, пришлю кого-нибудь в лагерь, – подвел монах итог разговору.

Несмотря на усталость, гости, подгоняемые тревогой, не остались на ночлег и отправились назад, в лагерь.

* * *