Тонкая нить

– Ну, во-первых, Морин, весьма вероятно, пойдет по дорожке Олив. Выйдет замуж и помашет нам ручкой, как делают большинство юных девиц, которых мы берем на работу. Что касается незамужних девушек постарше… они, конечно, более благонадежны, – продолжал он, не замечая, как Вайолет поморщилась. – Но и у них есть слабое место: они склонны просить отпуск за свой счет, чтобы ухаживать за своими престарелыми родителями. Согласны?

Вайолет посмотрела ему в глаза. Этого удара не могла бы смягчить даже ссылка на Диккенса.

– И что же вы предлагаете, мистер Уотерман? На первое место поставить работу, а семья – дело десятое?

– Конечно нет, конечно нет. Именно поэтому девушки бросают работу, когда выходят замуж, – они хотят все силы сосредоточить на семье.

– Если бы ваша жена не ухаживала за вашими престарелыми родителями – а у меня есть подозрение, что она это делает… – Быстрого взгляда на удивленное лицо мистера Уотермана хватило, чтобы убедиться: она угадала. – Тогда что бы сделали вы, если бы они в вас нуждались?

Мистер Уотерман выпрямился на стуле:

– Ну-ну, мисс Спидуэлл, не надо переходить на личности. В этом нет никакой нужды.

– Но вы же первый начали.

– Да, но я ведь руководитель, в этом заключается моя работа – заботиться об интересах моих подчиненных и, конечно же, об интересах компании. И мне очень жаль, если вы этого не понимаете.

– А может, вам лучше приглашать на работу престарелых вдов, которые уже и не думают о том, чтобы выйти замуж? – полушутливо заметила Вайолет. – Или вообще мужчин.

– Ну уж нет, мужчины вряд ли захотят целый день сидеть за печатной машинкой. Или вы не согласны? Это скорее… женское занятие, я бы так сказал, даже в наше время, когда у людей мало работы. Но вот что касается вдов… – он еще раз с задумчивым видом крутанул пресс-папье.

«Да, у него, кажется, будут проблемы, когда я подам заявление», – подумала Вайолет, теперь ей было совершенно ясно, что, вернувшись, она уже готова снова уйти.

* * *

Возвращение к вышивальщицам было более радостным. Все, казалось, были искренне рады видеть ее снова, даже миссис Биггинс – она высоко оценила работу Вайолет над каймой, которую та проделала в свободное время, ухаживая за матерью.

– Верность своему делу и трудолюбие – вот что я больше всего ценю в вышивальщице, – заявила миссис Биггинс. – Это касается как нашего собора, так и семьи.

Мэйбл Уэй тоже приветливо ей кивнула:

– Когда будешь готова работать, милости просим за материалами.

Джильда обняла Вайолет.

– Огромное спасибо, что нашла для Дороти жилье, – прошептала она. – Ты настоящая подруга!

Джильда села рядом с Вайолет и, как обещала, рассказала про соборное освящение работ вышивальщиц, которое Вайолет пропустила.

– Ты обязательно должна сходить посмотреть, как разложены подушечки, – закончила она. – Там их много, несколько десятков, выглядит потрясающе, как кусочки витражей по всем сиденьям. Теперь уже можно видеть, какое будет впечатление, когда мы закончим весь проект и подушечек будет гораздо больше. В воскресенье пожертвования собирались в новые мешочки с нашей вышивкой, и собрали на треть больше, чем обычно! Правда, служители жаловались, что сбор пожертвований затянулся, потребовалось в два раза больше времени, ведь каждому хотелось рассмотреть вышивку, из-за этого и служба затянулась. Но ты только подумай, Вайолет, долгие годы люди будут передавать из рук в руки твою вышивку!

Вот так они сидели, работали и переговаривались. Атмосфера в помещении, что касается Джильды, была уже не столь напряженная, как в январе, когда ситуация с Дороти достигла критической точки. Остальные вышивальщицы больше не бросали на них косых взглядов и не шептались, а когда Джильда рассказывала что-нибудь забавное, они, как и прежде, слушали и смеялись. Дороти с ними не было, всем стало легче, можно не думать о них как о влюбленной паре.

– Дороти говорила, что она хорошо устроилась в Саутгемптоне, – тихонько проговорила Джильда.

– Да, довольно неплохо, – так же тихо ответила Вайолет. – Я сама удивилась, ведь у моей матери характер не сахар. Я ее сразу об этом предупредила.

И вправду, Дороти нисколько не испугалась миссис Спидуэлл, та не сумела вывести ее из равновесия. Дороти, конечно, была благодарна миссис Спидуэлл за то, что та предоставила ей бесплатное жилье, но в своей невозмутимой манере четко определила свои обязанности и особо подчеркнула, что ей понадобится и личное время, скажем, для того, чтобы вышивать подушечки, заказанные ей мистером и миссис Уотерман, или ездить в Уинчестер, где она дает частные уроки латыни. Дороти не собиралась изображать из себя жертву и делать этого не позволяла никому, в том числе и миссис Спидуэлл. Ее капризы и жалобы отскакивали от Дороти, как от стенки горох, она не собиралась унижаться и уступать ей. В самое первое утро, когда Вайолет еще не уехала – ей хотелось, чтобы переходный процесс и адаптация прошли более или менее гладко, – миссис Спидуэлл приказным тоном велела Дороти принесли еще одну чашку чая.

– Попозже, – отмахнулась та, – мы будем пить чай на второй завтрак, в одиннадцать.