Тонкая нить

– Нет. Что касается расцветки, подбора цветов, она дает нам свободу, но в композициях вмешательства не допускает. Она так много знает о вышивке, обо всех ее мировых традициях, и, конечно, лучше нас понимает, как надо делать, я в этом не сомневаюсь. Я ей во всем доверяю.

– И вас нисколько не удивило, что она включила в композицию изображение свастики?

Вайолет изумленно вытаращила глаза. Усы Артура едва заметно дергались, он явно испытывал эмоциональный стресс. Она перевела взгляд на кайму, и лицо ее обдало жаром. Ну конечно, желтые линии образовывали свастику. Она признала ее таковой, еще когда начинала вышивать. Но ей и в голову не пришло, что это может означать что-то еще, кроме узора, придуманного Луизой Песел для этой каймы, и свое задание Вайолет приняла беспрекословно. Кончики на крестах здесь были развернуты не в ту сторону, что на нацистской свастике, и сами фигуры были не густо-черного цвета на белом и красном фоне, как их всегда изображали нацисты. Они были благородного желтого цвета, вышитого мягкой шерстяной ниткой удлиненным крестиком на синем фоне, усеянном цветочками. В них не было ничего угрожающего, они не несли никакого политического подтекста. Но в глазах Артура этот орнамент означал только одно.

Он внимательно наблюдал за Вайолет, она чувствовала, как он отмечает любое изменение в выражении ее лица, ищет в нем ответ, который мог бы его успокоить. А Вайолет не знала, каков должен быть этот ответ.

– Вы простите меня, конечно, – проговорила она, – но когда я вышивала кайму, то совсем не думала, что это такое. – Она пыталась сделать вид, что серьезно это не воспринимает. – Я… я думала, что это просто бегущие желтые человечки.

– Бегущие желтые человечки… – повторил Артур, и, слушая его, Вайолет поняла, что говорить этого не следовало.

Тогда она попыталась исправиться:

– Это просто часть орнамента. Часть более крупной картины. Я не вижу здесь никакой связи с нацистами.

– Да. Значит, вы не видите.

Артур помолчал. Он был явно разочарован ее ответом, это было слишком заметно. Он осторожно положил подушечку с королем Артуром на соседнее место, очень осторожно, словно она была сделана из хрупкого фарфора.

– Простите, мне нужно сейчас пойти поискать кого-нибудь из служителей собора. Вы ведь простите меня?

Он кивнул Вайолет, повернулся и вышел через арочный проем рядом с надписью Гэри Коппара в северный проход между рядами.

Вайолет держалась, пока Артур не удалился за пределы слышимости, и только потом расплакалась.

В таком состоянии и нашла ее Луиза Песел: Вайолет всхлипывала и судорожно рылась в сумочке в поисках носового платка.

– Дорогая моя, в чем дело? – пробормотала ее наставница, садясь рядом с ней. – Что случилось?

– О, ничего, это просто…

Вайолет достала платок и вытерла глаза. Это был платок Артура, тот самый, который она ему так и не вернула.

– Я просто… ох…

Говорить она не могла, боялась, что слезы хлынут еще больше.

Мисс Песел, кажется, поняла это и терпеливо ждала.

Вайолет снова вздохнула.

– Это все из-за подушечки с королем Артуром.

– И что же?

– Я показала ее одному человеку, а он спросил меня про… ну, в общем, откуда здесь свастика, и я не знала, что сказать. – Губы ее задрожали.

– Вон оно что… – Луиза Песел посмотрела по сторонам. – А ваш друг еще здесь?

– Он зачем-то пошел поискать служителей. По крайней мере, он так сказал. Может быть, ушел совсем.

– А как его зовут?

– Артур. Артур Найт.

– Ну хорошо, – сказала мисс Песел и похлопала Вайолет по руке. – Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.

Она встала и вышла в северный поперечный неф – слышно было, как громко стучат каблучки ее туфель-лодочек. Этот звук, как ни странно, успокоил Вайолет. Луиза Песел – женщина, которая умеет ясно мыслить, не то что Вайолет с ее полной путаницей в голове, у нее обязательно будет ответ на все вопросы.

Скоро она вернулась, Артур с нерешительным лицом плелся позади. Вайолет быстренько, пока он не успел заметить, сунула носовой платок в сумочку.

– Оказывается, мы с мистером Найтом давно знакомы, – объявила мисс Песел. – Мне сразу показалось, что я где-то слышала его имя. В прошлом году мы с ним были на службе в день святого Свитуна, он представлял звонарей, а я вышивальщиц. Ну так вот, мисс Спидуэлл говорила, что у вас есть какие-то сомнения по поводу вышивки на подушечке с королем Артуром. Это правда?

Мисс Песел произнесла все это тоном школьной директрисы, и это возымело эффект: Артур сразу выпрямился перед ней – несмотря на всю серьезность момента, Вайолет захотелось хихикнуть, как школьнице.

– Да, это правда, есть. Вот мне интересно, почему вы решили включить здесь в орнамент свастику, ведь она является символом нацистской партии.

– Я понимаю вашу озабоченность, но она излишняя, – кивнула Луиза Песел. – Во-первых, вы ошибаетесь. Дело в том, что это не свастика. Это филфот[26].

– Филфот… – повторил Артур.