Тонкая нить

Ах, как не хотелось ей останавливаться! Но всем своим существом Вайолет ощущала, что за занавесью собралась толпа прихожан и что эта столь краткая и столь глубокая связь между ней, Артуром и колоколом уже прервалась и длиться больше не может. В последний раз Вайолет потянула на себя салли и отпустила веревку. Артур вытянул руки, пока конец веревки, уходя все выше, не достиг самой высокой точки, мягко потянул вниз, проверяя натяжение веревки, закрепил петлю, в ускоряющемся темпе прозвучало еще несколько ударов, и колокол умолк. Они посмотрели друг на друга.

– Спасибо тебе, – сказала она, а он только кивнул в ответ.

Артур посмотрел на часы, подошел к стене, снял с крючка длинный металлический корд. Раздался скрежещущий звук, и по колоколу стал бить автоматический механизм – десять глухих ударов.

– Немного опоздали, но ничего страшного, – сказал Артур.

Он отцепил веревку с крюком на конце, опустил его вниз, и Вайолет помогла ему накинуть на крюк пе́тли веревок. Когда все было сделано, Артур потянул за веревку, чтобы поднять этот крюк, и получилось что-то вроде канделябра из веревок, только попроще, чем тот, что она видела на колокольне собора.

За их спинами прихожане запели первый гимн.

– А теперь нам лучше уйти, – сказал Артур. – Иди первая, я приду через пару минут. Встретимся у велосипедов.

Вайолет кивнула, но как-то не очень уверенно. Она представила себе, как собравшиеся прихожане поворачивают голову, провожают ее взглядом, словно она явилась в церковь голая. Но мы же не делали ничего плохого, убеждала она себя и все равно не чувствовала, что они не делали ничего такого, когда звонили, – настолько близки друг другу они были в эти минуты, настолько сильно погрузились в работу с веревкой, в волны колокольного звона и в души друг друга.

Вайолет проскользнула за занавес и оказалась в нефе церкви. Прихожане смотрели на священника, стоящего за кафедрой. И только один человек повернул к ней голову, это был тот самый, в шерстяном костюме. Он успел поймать ее взгляд до того, как она вышла, этот пристальный, цепкий взгляд ожег ее, как прижатая к коже горящая сигарета. «Теперь всей деревне станет известно, – подумала Вайолет. – И его жене тоже».

Когда через несколько минут к велосипедам пришел Артур, Вайолет решила все ему рассказать, но он казался таким радостным и оживленным, что она передумала.

– Ну, что скажешь, каковы ощущения? – спросил он.

– Очень понравилось. Ничего подобного в жизни не испытывала!

– Совсем другие ощущения, верно? Все остальное будто куда-то пропадает.

– И как хорошо, что ты заставил меня звонить именно во время исполнения этого гимна – «Зовет всех грешников…»

– Да. Обычно начинающие звонят по вечерам, и несколько минут изводят деревню своими ошибками. Но я подумал, что тебе лучше подойдет воскресное утро. Легче туда попасть и легче уйти.

«Да, и утаить меня от остальных звонарей и от прихожан», – подумала Вайолет. Но она на него не сердилась. Артур все сделал правильно.

Вайолет не стала говорить, что хочет еще раз попробовать, она понимала, что устроить это не так-то просто, а может, и вовсе невозможно теперь, после того как ее увидел человек в шерстяном костюме. Выходит, это был единственный для нее урок искусства колокольного звона.

Артур поднял ее велосипед и передал ей.

– Обратно в Уинчестер можно было бы добраться тем же маршрутом, через Стокбридж, – сказал он. – Но в воскресенье там большое движение, и ехать будет не очень приятно. Есть другой маршрут, по сельским дорогам, через Броутон и Кинг-Сомборн. Там гораздо лучше.

– Прекрасная идея, – отозвалась Вайолет. – Но тебе незачем ехать со мной до конца. Тем более что в Уинчестер ты приедешь рано, до вечернего звона придется долго ждать. Сама найду дорогу обратно. – она говорила теперь гораздо суше. – Мне кажется, ты… у тебя найдутся другие дела в воскресенье.

«Воскресный обед с женой, например», – подумала она.

– Сегодня в Уинчестере я не звоню. И почему бы не прокатиться с тобой хотя бы часть пути? Самое трудное – найти переезд через реку и добраться до Кинг-Сомборна… А после него повернешь, и там все время более или менее прямо.

– Но тогда я поеду первой, отъеду подальше, а потом ты догонишь… не против?

«Так будет приличней», – добавила она про себя.

– Нужды нет, деревенские сплетники все вон там, – улыбнулся Артур. Он кивнул в сторону церкви, где уже закончилось пение.

Они покатили на юг, вдоль речки Уоллоп-Брук, по той самой дороге, по которой Вайолет прошлым летом шагала в противоположном направлении. Ехали рядышком, но теперь молчали. Радостное возбуждение, охватившее Вайолет после того, как она звонила вместе с Артуром, куда-то испарилось, и его сменила все растущая грусть, подобная той, что она испытывала в последний день отпуска, когда ей хотелось, чтобы он поскорей закончился и снова начались серые, скучные будни.