Тонкая нить

Они поехали по дороге, ведущей из Уинчестера на север, к Стокбриджу. В этот ранний час машин почти не было, и Вайолет, полтора года не сидевшая в седле велосипеда, приспособилась довольно быстро. На подъеме, когда только выехали из города, она еще немного виляла, но как только дорога пошла ровная, она держалась уже уверенно, стараясь не отставать от Артура, который, выпрямив спину, размеренно крутил педали. Вайолет подозревала, конечно, что сейчас он едет гораздо медленнее, чем обычно. Потом Артур сдал немного в сторону и сбавил скорость, чтобы она могла ехать рядом с ним по залитой солнцем дороге, идущей через загородную местность. Через пару часов солнце уже поднялось довольно высоко, роса испарилась. Совсем тепло станет чуть позже, а сейчас воздух еще прохладен и свеж, а над головой бездонное голубое небо.

Мимо них, как медленные волны, проплывали поля. Некоторые были только что вспаханы и чернели свежими бороздами. Другие уже зеленели пушком молодых побегов. Кругом все дышало свежестью по сравнению с тем, что было в прошлом августе, когда она шагала пешком в Солсбери. Тогда земля была похожа на пожилую женщину, уже познавшую жизнь и немного усталую. Теперь же, в мае, она была как юная девушка, чистая и открытая всему, что ждет ее впереди. «А меня каким месяцем можно определить? – думала Вайолет. – Давно не май, конечно, но еще и не август. Я нахожусь где-то в июле. В расцвете сил и готова ко всему».

– А мы успеем доехать до Нетер-Уоллопа, когда нужно будет звонить? – спросила Вайолет, догадавшись, зачем они туда едут. Впрочем, свою роль в этой поездке она еще не совсем понимала.

– Должны, – ответил Артур и слегка прибавил скорость. – Перед Стокбриджем остановимся передохнуть. А как там ваши вышивальщицы поживают? На прошлой неделе освящали что-то новенькое?

– Еще одну партию мешочков для пожертвований и кайму для одной из законченных подушечек.

– С каким узором?

Вайолет ответила не сразу:

– С филфотами.

Переднее колесо Артура слегка вильнуло.

– Это мой сознательный акт протеста, – торопливо добавила она, – против нацистов и всех тех, кто их поддерживает. Так объяснила мне мисс Песел.

– Да уж… – Артур помолчал секунду и продолжил: – Уж не собираетесь ли вы наполнить своими филфотами весь клирос?

– Нет-нет, только эта подушечка, и все. На ней изображено Древо жизни, это как раз подходит к первой. Двух таких подушечек вполне достаточно, мы вместе с мисс Песел так решили. Хотя она все-таки сказала, что оставляет за собой право вышить еще одну такую кайму, если очень разозлится. Но надеется, что этого не будет.

* * *

До Нетер-Уоллопа они добрались как раз к девяти, даже чуть пораньше. Вайолет слегка запыхалась от непривычной физической нагрузки и теперь гадала, как отнесутся к ее присутствию остальные звонари.

– Сейчас я должен пойти туда и подготовиться, – сказал Артур, когда они остановились возле дорожки, ведущей к церкви, и слезли с велосипедов. – Советую сначала послушать здесь, снаружи. А потом, уже к концу, заходи в церковь и сядь где-нибудь справа в задних рядах.

Вспотевшая от езды Вайолет послушно кивнула, она была несколько обескуражена и разочарована. В голову пришла было нелепая фантазия, будто ей предложат принять участие в звоне, хотя, понятное дело, мечтать об этом было бы глупо. Кит Бейн рассказывал ей, что только правильно тянуть за веревку он учился целый месяц: делать это движение двумя руками не так-то просто, как может показаться на первый взгляд. Артур, по всему, привез ее сюда просто для того, чтобы она послушала.

Он скрылся в церкви, а Вайолет направилась к скамейке – как раз той, на которой она слушала звон колоколов девять месяцев назад. Проходя мимо пирамиды, возвышающейся над церковным кладбищем, она остановилась и погладила ее гладкую, нагретую солнцем поверхность. Почти двадцать восемь лет назад ее брат пытался залезть на нее. Уже семнадцать лет, как его нет на свете, и шестнадцать прошло с тех пор, как погиб Лоренс. Может быть, когда-нибудь жгучая боль воспоминаний об этом затихнет. Она-то еще жива и очень этому рада. И мама тоже жива: она тоже оставила прошлое позади, хотя у нее в душе это прошлое было не таким, как у Вайолет, ведь она все-таки мать. Вайолет двинулась дальше и, как только села на скамейку, раздался первый удар колокола, за ним другой, и все пять колоколов стали отбивать короткую нисходящую гамму, а Вайолет закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

* * *

Было без четверти десять, когда Вайолет встала и через кладбище снова направилась ко входу в церковь: теперь она волновалась, не зная, что будет дальше. Неужели Артур собирается познакомить ее со своей женой? И всю службу они будут сидеть рядышком, как две курицы, на виду у всей деревни? А может, когда он закончит звонить, они сядут на велосипеды и уедут? А дальше что?

В церкви было прохладно и сумрачно, а также пусто, если не считать звонарей. Женщины уже убрали помещение цветами, вытерли пыль со скамей, подмели пол, разложили молитвенники, бумаги приходского священника уже лежали на кафедре.