Тонкая нить

Когда Вайолет снова села за стол, вернулась с вымытыми руками Марджори. Она взяла упавший под стул вышитый чехол для очков – миссис Спидуэлл сделала вид, что ничего не заметила, – и стала его разглядывать. Вайолет хорошо знала свою племянницу и, чтобы не спугнуть ее, от замечаний воздержалась, но когда Марджори с предельной осторожностью положила футляр на стол рядом с бабушкой, Вайолет захотелось ее обнять. Во время обеда Марджори то и дело поглядывала на вещицу. Наконец покончили с праздничным тортом «Виктория» – любимым бисквитным тортом миссис Спидуэлл, правда без свечек. «Это все такие пустяки, – говорила она, – в нашем возрасте надо благодарить Бога даже за крохотный кусочек». Детей выпустили из-за стола, обед протекал вяло, и им стало скучно. Эдвард с отцом сразу отправились в сад, чтобы еще раз попробовать запустить змея, Эвелин стала уносить в дом посуду, а Марджори бочком подошла к своей тетке.

– Ты сама это вышивала, тетя Вайолет? – спросила она.

– Да.

Марджори глаз своих не могла оторвать от футляра.

– Какой красивый!

– Спасибо тебе, дорогая. Принеси-ка его сюда. Я тоже хочу полюбоваться с тобой вместе.

Миссис Спидуэлл, которая, казалось, успела задремать в своем кресле, как только Марджори протянула руку, открыла глаза.

– Не смей трогать чужие вещи, юная леди. Так поступают только невоспитанные дети.

Марджори отдернула руку, как от раскаленного железа. Сердце Вайолет сжалось.

– Это я попросила ее, мама. Ты же не против, если Марджори посмотрит? Ей так интересно… не то что тебе.

Мать снова тяжко вздохнула:

– Всего один день в году, один только день, и мне хочется… почувствовать праздник, чтобы в кои-то веки кто-то обо мне позаботился, не все же мне заботиться о других. Но такова уж доля матери, неблагодарные дети всегда ее обижают. – Она еще раз вздохнула. – Что бы подумал Джеффри, если бы увидел такое?

Вайолет стиснула зубы, протянула руку и сама взяла несчастный футляр. Миссис Спидуэлл опять со вздохом закрыла глаза.

Марджори смотрела теперь на изделие со страхом, словно боялась, что футляр ее укусит. «Ну уж нет! – подумала Вайолет. – Я не позволю матери уничтожить мою вышивку».

– Не бойся, дорогая, – пробормотала она. – Бабушка не на тебя сердится, а на меня. А какое место в вышивке тебе нравится больше всего?

– Зигзаг.

– Это называется флорентийским стежком. Красивый и яркий, верно? Это только кажется, что вышивать им сложно, а на самом деле очень легко.

– А этот как называется?

– Венгерский ромбик.

– А этот?

– Рис.

– Рис… – задумчиво повторила Марджори. – Так же, как и рис, который мы едим?

– Да.

– Совсем не похож на рис. Это как буква «х».

– Ты права, похоже на букву «х». А хочешь, я научу и тебя вот так вышивать?

Вайолет совсем не была уверена, что племянница сможет освоить эти стежки, но не пожалела о своем предложении: Марджори так и просияла, а такое с ней бывало не часто.

– О да! – воскликнула девочка.

– Нечего учить ее своим штучкам, рано ей, она еще не старая дева, – не открывая глаз, заявила вдруг миссис Спидуэлл.

Если бы Марджори сейчас не держала свою тетку за руку, счастливая от одной мысли, что научится вышивать, Вайолет встала бы и ушла. Но нет, она не даст матери все испортить, ведь племянница так горячо и искренне хочет этого.

– В следующий раз, когда приеду к вам в гости, захвачу с собой все необходимое.

– Обещаешь?

– Обещаю, дорогая. А может быть, мы сможем заняться вышивкой и во время нашего летнего отдыха.

– Да-да! – захлопала в ладошки Марджори.

Племянница никогда не любила долгих пеших прогулок вдоль побережья, которые по примеру отца упорно продолжал устраивать Том. Может быть, их заменит вышивание, ну хотя бы в дождливые дни.

– Что «да», о чем это ты? – спросила Эвелин, опуская на стол поднос с чашками и чайником со свежезаваренным чаем.

– Тетя Вайолет научит меня вышивать, когда мы будем на острове Уайт! – воскликнула Марджори, помахав перед матерью футляром для очков.

Эвелин чуть помедлила, все еще держась за ручки подноса, – это случилось так быстро, что заметить могла только Вайолет. Невестка редко делилась с другими своими мыслями, поэтому Вайолет научилась понимать язык ее незаметных жестов и телодвижений. И когда Эвелин отослала Марджори поиграть с братом и позвала Тома, Вайолет уже догадалась, в чем дело.

Пришел Том и сел за стол.

– Ну вот. Значит, такие дела… – сказал он и беспомощно посмотрел на жену.

Все знали, что в ситуациях, когда предстоял непростой разговор, Эвелин справлялась гораздо лучше своего мужа.

– Дело в том, что моя сестра и ее семейство пригласили нас к себе в Корнуолл, – начала Эвелин. – Так что на остров Уайт этим летом мы не поедем. Для Марджори и Эдварда будет лучше, если они пообщаются, поиграют со своими двоюродными братьями и сестрами… новое место, новые впечатления. Но принять они смогут только нас, боюсь, у них мало места. Извини.

У нее хватило такта посмотреть Вайолет прямо в глаза и сделать вид, что ей действительно очень жаль. Том же, избегая взгляда сестры, с несчастным видом уставился в чашку с чаем.