Тонкая нить

Запинаясь, Вайолет промямлила, что у нее все хорошо, переход закончился без приключений, она теперь в Солсбери и к парому на остров Уайт отправится на поезде. И попросила поблагодарить Артура.

– Поблагодарить за что? – спросил трактирщик.

– За носовой платок, – ответила она и повесила трубку.

– Только про собор в Солсбери здесь молчок! – Джильда кивнула в сторону Уинчестерского собора, находившегося за несколько кварталов от кафе. – Тут все терпеть не могут, когда их сравнивают, потому что обязательно получится, что наш собор хуже!

Великолепием Солсберийского собора Вайолет была потрясена, особенно его изысканным шпилем и расположением храма, доминирующего над всем городом. Еще в нем был исполненный света восьмиугольный придел для собраний духовенства, где для всеобщего обозрения была выставлена Великая хартия вольностей, а также имелось потрясающее разнообразие витражей.

– Не знаю, – ответила она. – Собор в Солсбери, конечно, потрясающий, я была в восторге, но мне кажется, что у него интерьер какой-то… серый. Слишком много темного мрамора. И там нет таких захоронений, как могила Джейн Остин или Исаака Уолтона. Или окон, как наше Большое западное окно. Или таких героев, как водолаз Уильям Уолкер.

– Или самого длинного во всем христианском мире нефа. Или таких красивых подушечек для коленопреклонений! – подхватила Джильда. – Какое все-таки у тебя прекрасное, ровное шитье! Берегись, мисс Песел скоро заставит тебя вышивать исторические подушечки!

– Сомневаюсь. Ведь их вышивают только самые опытные.

– Может быть. Но ты могла бы вышить хотя бы фон на длинных подушечках для скамеек. А не только кайму, – сказала Джильда, откидываясь назад и отхлебнув из чашечки кофе. – А я этим летом и половины не вышила из того, что мне надо было, – заявила она. – Во время отпуска была по горло занята тем, чтобы только удрать куда-нибудь подальше от этой гадкой Олив. Ты просто представить не можешь, какой это трагикомический персонаж!

«Ты еще не знакома с моей матерью», – подумала Вайолет.

– Ну и как тебе удалось провести отпуск совершенно одной? Какие впечатления? – спросила Джильда.

– Все было просто замечательно.

Действительно, все было здорово, если не считать человека с кукурузного поля. Вайолет увидела много интересного, познакомилась с чудесными местами и слишком одинокой себя не ощущала. Только за ужином иногда ей было не по себе, когда кругом сидело много народу, семьями или компаниями, они весело разговаривали и порой бросали на нее жалостливые взгляды. Вайолет пробовала брать с собой за стол какую-нибудь книжку, но это уж слишком явно говорило о том, что она делает вид, будто у нее все хорошо, – это называется делать хорошую мину при плохой игре. Более естественно получалось с газетой или журналом, можно было не погружаться полностью в чтение, а время от времени рассеянно поглядывать по сторонам. Иногда любопытные за соседними столиками пытались завести с ней разговор. Это тоже было не всегда приятно: женщины частенько пугались до смерти от ее ответов, а мужчины весело изумлялись.

– И куда же вы направляетесь? – звучали вопросы. – Вот так, совершенно одна? Черт побери! И вам не скучно одной?

Вайолет никогда не признавалась в том, что ей одиноко, напротив, она пылко заявляла, что встречается с разными людьми и весело проводит время. Она не говорила, что по вечерам сидит одна в своей комнате, курит, читает Троллопа или вышивает, а то и листает путеводитель, чтобы отыскать еще какое-нибудь древнее городище, которое можно было бы посетить, или церковь, где она еще не бывала. Город Солсбери она знала плохо, и сходить здесь было куда. Но остров Уайт посещала уже много раз и с удовольствием снова осматривала любимые места, такие как замок Карисбрук или расщелина Луккомб-Чайн. Вайолет стала поздно вставать по утрам и рано отправляться в постель, а днем, если шел дождь, ходила в кино. Однажды она посмотрела фильм «Я сама» про одну модистку, у которой был тайный воздыхатель-боксер. Фильм показался ей ужасно глупым и далеким от реальной жизни, авторы не имели никакого представления о том, каково это быть «само́й» и ни от кого не зависеть. После фильма, чтобы поднять себе настроение, Вайолет отправилась в ресторан какой-то гостиницы, заказала шерри и стала ждать. Но к ней так никто и не подошел. Возможно, потенциальные кандидаты на роль «шерримена» чувствовали, что их ухаживаний она ждет без особого энтузиазма.

На следующий день, на несколько дней раньше срока, Вайолет вернулась в Уинчестер, но никому об этом не сказала, ни Джильде, ни Тому, ни матери. Особенно этим троим. Им она описала свое путешествие с ликованием, как настоящий триумф, слегка подпорченный только тем, что она натерла ноги, из-за чего пришлось через Нью-Форест ехать на поезде.

– Ну, я рад за тебя, сестренка, – сказал Том. У него явно отлегло от сердца, когда он узнал, что после того, как он оставил ее на весь отпуск одну, она вернулась домой цела и невредима.