Тонкая нить

– Конечно. И ты тоже звони, если что-то изменится.

Сидеть с матерью пришлось аж пятнадцать часов. Приходили и уходили нянечки, измеряли давление, температуру, приносили еду, которая так и осталась нетронутой, забирали медицинскую утку. Вайолет с восхищением наблюдала, как бодро и расторопно делают они свое дело. Когда-то она и сама собиралась стать сестрой милосердия, но в этой работе требовалась большая самоотдача и любовь к людям, чего Вайолет в себе в достаточной мере не чувствовала.

Пока ее обслуживали, миссис Спидуэлл продолжала безмолвствовать, даже когда сестры делали ряд замечаний и задавали вопросы, но ответов так и не дождались. Больная время от времени погружалась в сон, и в это время Вайолет могла выйти и перекусить какой-нибудь булочкой с чаем. Впрочем, когда она возвращалась, мать уже снова бодрствовала и в глазах ее читался укор.

Вайолет не подумала о том, чтобы взять с собой вышивание, – впрочем, для собора ей делать все равно уже было нечего: с мешочками для пожертвований она работу закончила и оставила их Джильде, попросив ее передать их мисс Песел. Не догадалась также прихватить с собой какую-нибудь книжку. В приемном покое Вайолет удалось стащить газету, но скоро она всю ее прочитала, и снова пришлось сидеть без дела. Зато было время подумать о матери, в промежутках между размышлениями об Артуре.

Думать о миссис Спидуэлл, когда она ничего не говорит, было гораздо легче: не слышалось причитаний типа «горе мне, горе», критических замечаний в сторону Вайолет или просто жалоб на то, что Эвелин совершенно не умеет воспитывать детей, делает с ними то и не делает это, и наоборот, или что Том недостаточно к ней внимателен. Слава богу, иссяк этот фонтан бесконечных комментариев, и Вайолет наконец получила возможность в тишине думать о матери и искренне сочувствовать ее положению. Она неожиданно вспомнила, как Артур в Нетер-Уоллопе говорил о том, что нет ничего страшнее для родителей, чем потеря ребенка, и ее матери приходится нести в себе это горе всю оставшуюся жизнь.

Она больше никогда не будет счастлива, думала Вайолет, глядя на мать, когда она спала. Все люди, как правило, во сне выглядят мирно, лица их разглаживаются, с них исчезают следы дневных забот. Но миссис Спидуэлл даже во сне сохраняла недовольное выражение лица. Вайолет боролась с искушением протянуть руку и разгладить морщину у нее на лбу.

Врач прибыл где-то часов в девять утра. Он был примерно одного возраста с миссис Спидуэлл и такой же сварливый и раздражительный.

– А где ваш брат? – с ходу потребовал он ответа, взяв в руки висящий на спинке кровати планшет. – Я должен говорить с главой семьи.

– Глава семьи лежит в этой постели, – кивнула Вайолет на мать, которая, услышав голос врача, сразу открыла глаза.

– Не говорите глупостей! – сердито отрезал врач. – Я имею в виду ближайшего наследника. – Он заглянул в планшет. – Томас Спидуэлл. Вот кто мне нужен.

– Мой брат отправился домой, ему надо выспаться. Я его сестра. Почему бы вам не поговорить со мной?

Такая перспектива, похоже, вызвала у врача отвращение.

– Говорите с моей дочерью, – раздался голос лежащей в кровати.

Вайолет и врач одновременно вздрогнули.

– Мама! – воскликнула Вайолет и взяла ее за руку, услышав ее голос, она неожиданно для себя растрогалась.

– Итак, миссис Спидуэлл, наконец-то вы решили удостоить нас своим присутствием, – заявил врач. – Как вы себя чувствуете?

– Я хочу домой. Вайолет, забери меня домой. Терпеть не могу, когда ваши нянечки или врачи толкают меня и щупают. – Говорила она не совсем внятно, но разобрать можно было.

Вайолет повернулась к врачу.

– Ей можно отправиться домой? – спросила она.

– Да, пожалуй, поближе к вечеру. – Он повысил голос и заговорил медленно, как говорят с ребенком или иностранцем: – С вами ничего страшного не случилось, миссис Спидуэлл. Мы сделали все анализы, обследовали все ваши органы. Ваш паралич явился результатом незначительного инсульта головного мозга. Вам необходим небольшой отдых, и вы полностью поправитесь. – Он повернулся к Вайолет. – Передайте вашему брату, что больной как минимум месяц необходим постельный режим, под нашим наблюдением, разумеется. Два раза в день к вам будет приходить наша сестра, но уход за больной должны взять на себя родственники. Вы это сделаете?

Вайолет не поняла, о чем именно он спрашивает: о том, передаст ли она его слова Тому, или о том, готова ли она ухаживать за матерью, но на всякий случай кивнула, лишь бы только он поскорей их покинул.

Когда врач ушел, миссис Спидуэлл снова заговорила.

– Ты вернешься домой? – спросила она.