Тонкая нить

– Самого плохого здесь нет, – улыбнулся Артур, – хотя есть такие, в которые бить трудней, чем в другие. А Уильям все уже позабыл. Он знает, что наказал нас, и этого ему достаточно. Хотя Кит все еще обижается. Надо будет поговорить с ним, да и присмотреть за ним тоже. Возможно, в поговорках про вспыльчивость рыжих что-то есть.

Они дошли до южного поперечного прохода, слышно было, что хор уже заканчивает.

– А вы пойдете на вечерню? – прошептала Вайолет.

Артур покачал головой.

– У нас с Уильямом должен быть разговор, надо утрясти кое-какие колокольные дела, мы договорились встретиться и вместе поужинать.

– А шестнадцатого на службу по поводу освящения вышивок придете?

Вайолет очень не хотелось уходить, не узнав, когда они снова встретятся.

Артур пристально посмотрел на нее.

– Мне кажется, это было бы неблагоразумно, – сказал он.

Вайолет представила себе собор, полный уинчестерских женщин, в нетерпении ждущих момента, чтобы разнести по городу сплетню о том, что Артур Найт вдруг явился на службу, посвященную вышивальщицам.

– Да, думаю, вы правы, – кивнула она. – Мне просто хотелось показать вам то, что мы сделали.

Стоящий на самом верху лестницы служитель храма, отслеживающий ход богослужения, уже хмуро поглядывал на них, как когда-то, несколько месяцев назад, поглядывала на нее Мэйбл.

– А вы сами и покажете, – прошептал Артур, взял Вайолет за локоток и провел ее дальше по проходу в сторону нефа. – Встретимся здесь через две недели, хорошо? Покажете мне свои подушечки, а потом, перед колокольным звоном, можно будет поужинать.

– Хорошо. С большим удовольствием.

Это было не свидание, но нечто гораздо большее, чем просто свидание.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Спасибо, – сказал он.

– За что вы меня благодарите? Это я должна вас благодарить.

– Как за что? Вы терпеливо слушали, как я рассуждал про Гитлера, потом вы сменили тему на Исаака Уолтона. То есть перевели разговор на то, что действительно важно в жизни. И правильно сделали. Я вам очень признателен, Вайолет Спидуэлл.

Глава 21

Оставалась всего неделя до церемонии освящения, когда одна из вышивальщиц заболела, и вышивку ее мешочка для пожертвований поручили Вайолет, поскольку совсем недавно она закончила вышивать мешочек с узором в таком же стиле. И теперь Вайолет допоздна сидела в гостиной, остальные жилички и даже засидевшаяся с ней миссис Харви отправлялись спать, а Вайолет твердо обещала хозяйке, что не забудет выгрести угли из камина и погасить свет. Миссис Харви так восхищалась искусством вышивальщиц собора, что ее чувства затмевали настороженность к поведению Вайолет и Джильды, хотя она все еще брюзжала о том, в какой ужас пришла бы Нелл Хилл, если бы узнала о слухах, которые ходят про ее дочь. А потом со значением устремляла взор на Вайолет, ожидая от нее подтверждения либо прояснения того, что она сказала. Но Вайолет просто сменяла тему.

Ей нравилось сидеть одной у огня, в компании с радио, хотя бы до того момента, когда в полночь объявлялся конец вещания и звучала мелодия гимна «Боже, храни короля». В тишине и в состоянии полной сосредоточенности ум ее прояснялся, и она уже ни о чем не думала, ни о Джильде с Дороти, ни даже об Артуре, хотя время от времени улыбалась при мысли о скорой с ним встрече.

В понедельник вечером, за два дня до освящения, Вайолет обрезала последнюю нитку белой шерсти и любовалась законченной работой: на следующий день мисс Песел быстренько сошьет обе половинки вместе, потом сделает подкладку из лайки… Вдруг в коридоре зазвонил телефон. Она вздрогнула и посмотрела на стоящие на каминной полке часы: они показывали без четверти двенадцать. В такое время им никто не звонил, разве что по крайней необходимости. Конечно, звонят миссис Харви – может быть, заболел кто-то из внуков или что-то случилось с зятем, который гонял на машине как сумасшедший. Но после того как к ней в поздний час нежданно-негаданно нагрянула Джильда, Вайолет стала опасаться, что беду в этот дом может принести и она тоже.

Вайолет очень не хотелось, чтобы ее проблемы перебудили весь дом, и после секундного колебания поспешила к телефону.

– Уинчестер, четыреста тридцать восемь, – сказала Вайолет в трубку, стараясь говорить так же уверенно, как и ее хозяйка.

– Вайолет… – Она сразу узнала голос Тома, звучавший так отчетливо, словно брат стоял рядом и говорил ей прямо в ухо. – Прости, что звоню так поздно, но это по поводу мамы.

Вайолет была совершенно не готова услышать эту новость, она даже чуть было не засмеялась, но вовремя спохватилась.

– Что произошло?

– С ней случился какой-то приступ. Кажется, инсульт, так говорят врачи. Не очень серьезный, но пришлось отправить ее в городскую больницу. Отсюда я и звоню.

В этой больнице родился сам Том, там же лежал со сломанной рукой Джордж, и там же умер от сердечного приступа их отец. Тогда тоже все говорили, что «ничего серьезного».