Тонкий меч

— Вполне возможно, Господин Смерть. Я сейчас вспоминаю, что тот день на Трехрогой вершине выдался весьма ветреным. Может быть, мы что-то не расслышали.

— Я очень рад, — сказал Господин Смерть. — Значит, все согласны, что Саша — дорогой гость на нашем пиру?

Король, Капитан и Мать-Крылиха были полностью с ним согласны. Они даже подняли свои кофейные чашки и выпили за мое здоровье. А когда все поставили чашки обратно на блюдца, Господин Смерть обернулся к Семилле.

— Ты довольна, моя дорогая?

Она слегка улыбнулась, как полагается королевским особам, и промолвила:

— Да.

Потом Господин Смерть рассказал всем о своей встрече с Семиллой. О том, как сильно она болела и как его любовь излечила ее. Закончив рассказ, он спросил: слышал ли кто когда-нибудь подобную романтическую историю?

Нет, это просто чудо, решили все. Но Мать-Крылиха поспешно добавила, что тут нет ничего удивительного: сам Господин Смерть — необыкновенный правитель, и его могущество непостижимо.

— Дорогая Мать-Крылиха! — произнес Господин Смерть с нежностью. — Я не встречал более мудрой и почтенной дамы!

Фельдшер Брутус

Пир продолжался: гости часами ели и спорили, припоминая всякие малоприятные одному или другому собеседнику обстоятельства. Все началось с того, что Семилла подошла к окну. Она хотела посмотреть на воинов, разбивших лагерь в саду, и почти сразу воскликнула:

— Ах, как они ужасно выглядят!

Она повернулась и возмущенно взглянула на Короля, Капитана и Мать-Крылиху.

— Вашим воинам нужен хороший лекарь!

— Именно! — воскликнул Господин Смерть. — У тебя, Акастус, ведь есть фельдшер Брутус. Он здесь?

Король Спарты отправил в пасть еще кусок торта и стал жевать его так рьяно, что затряслись уши.

— Здесь, конечно. Но я не понимаю, зачем ему заниматься этими царапинами?

Семилла посмотрела на воинов, которые бродили внизу, израненные и жалкие.

— Царапинами? — переспросила она.

— Дорогая, я ведь объяснял: здесь все обстоит иначе, — сказал Господин Смерть. Он подошел к окну, распахнул его и крикнул зычным голосом:

— ПРИСЛАТЬ СЮДА ФЕЛЬДШЕРА!

Я, Трине, Принцесса и Хёдер соскочили с мест — посмотреть, придет ли фельдшер. В саду теперь было полным-полно палаток. Большая часть — из простой светлой ткани, но некоторые — ярких цветов, с золотыми шнурами и лентами, плясавшими на ветру. На кострах кипели котлы, повсюду высились горы поклажи и разного инвентаря. На траве валялось оружие. Спартаны, хильдины и гарпирии, кажется, помирились. Но я все-таки заметил группу споривших: они решали, где рыть отхожие ямы.

Спартан в светлой рубахе и плаще с капюшоном шагал напрямик через лагерь, протискиваясь меж воинов. Это и был фельдшер Брутус. Он заглянул в одну из палаток и вышел оттуда с маленьким сундучком. Вскоре Брутус поднялся в парадный зал и застыл в ожидании распоряжений, прижав сундучок к груди.

— Нам кажется, кое-кого стоило бы зашить, — сказала Семилла.

— Само собой, — кивнул фельдшер. Он опустил сундучок на стол и открыл крышку. Я вздрогнул при виде всех этих ножей, игл и мотков суровой нити, не говоря уж о пиле с заржавленными короткими зубьями и рукояткой, заляпанной кровью.

— С кого начнем? — спросил Брутус и достал фляжку с коричневой мутной жидкостью. Prima tinkturа, гласила надпись на этикетке. Я догадался, что тинктура[6] предназначалась для обезболивания пациентов, но выглядело все это не слишком ободряюще.

— Нет-нет, нас не надо зашивать, — поспешно объяснила Семилла. — Я говорю о тех несчастных в саду. Может быть, вам начать вон с того раненого спартана?

— Это ни к чему, — возразил Король и со стуком положил вилку на стол. — Спартанов не следует баловать. Брутус приступает к лечению, когда речь идет о серьезных ранах, отсечении головы и прочем. — Он явно был раздражен. — А вот Мать-Крылиха вполне может обратиться к моему фельдшеру, если считает, что ее гарпириям нужна помощь.

Капитан Копытач хрюкнул от смеха в кофейную чашку.

— Нет, спасибо, — отчеканила Мать-Крылиха и взяла нож морщинистой лапой. Она отрезала себе большую порцию малинового торта и сунула кусок в клюв.

— Если кто известен своей изнеженностью, так это хильдины, — заявила гарпирия. — Я помню, как штурман Барст поспешил пришить Капитану Копытачу правую руку, которую тот потерял в битве.

Лицо Капитана сделалось пунцовым.

— Тогда ты помнишь и то, что это ты ее отрубила! — выкрикнул он. — Когда я повернулся к тебе спиной!

— Покажи шрам, папа! — попросил Трине. — Покажи его!

— О, да, пожалуйста! — оживился Господин Смерть.

Капитан допил оставшийся кофе. Он расстегнул плащ и куртку, снял их и отшвырнул за спину. Потом встал и очень медленно стянул через голову рубаху, обнажив жирный живот. Прямо под плечом белел толстый шрам. Можно было даже увидеть следы, где иголка прокалывала кожу. Семилла в ужасе закрыла рот ладонью, а Трине, наоборот, поглядывал на отца с гордостью. Господин Смерть в знак уважения поднял вверх кофейную чашку.

— И это ты называешь шрамом? — запротестовал Король Спарты. — Тогда посмотри на мой!

— Простите, но кого мне зашивать?.. — спросил фельдшер.