Топографический кретин

Когда блондинка и брюнетка в сопровождении огалстученных Славика и Якова вошли в зал, уссурийские дамы с ужасом осознали, что деньги на ювелиров, портных и косметологов потрачены зря, а мужчины хотели было поприветствовать владивостокских гостий галантным вставанием, но опоздали: этот процесс уже произошёл в нижней части их туловищ, а демонстрировать столь жизнеутверждающий факт всем присутствующим — и, в частности, собственным жёнам и подругам — даже им показалось неудобным. Заминка, впрочем, получилась недолгой, и вскоре обращать внимание на условности перестали.

Банкет тёк своим чередом, за не вполне понятным, но очень воодушевляющим выступлением Якова последовал тост за процветание филиала вместе с головной конторой, а потом — по приморской традиции — за тех, кого с нами нет. На этих словах Яков заулыбался, решив, что пить будут за шефа, покоряющего сейчас столичные вершины, но смутился, ощутив явный диссонанс с настроением масс. Массы молча поднимались со стульев и не чокаясь вливали водку в угрюмые лица.

— Это ж бандюки, — шёпотом пояснила Светик, бывшая сокурсница Якова, а теперь ведущая флагманской передачи на тутошнем телевидении. — Здесь, как в Кампучии при красных кхмерах, нет ни одного, кто не потерял бы кого-нибудь в разборках. Вот и пьют этот тостик, как на поминках. Ты когда мне интервью дашь?

— Через полчаса пойдёт?

— Давай, только не позже, а то мне оператора отпустить надо пораньше, у него жёнушка надысь отелилась.

Через полчаса, однако, не получилось: уссурийский бомонд постоянно отвлекал Якова и Славика беседами, во время которых всё менее тщательно маскировал голодные взгляды, которыми дистанционно ласкал очаровательно оживлённых Анек.

— Так, ну всё, больше я терпеть не намерена, — икнула Светик, когда официанты утащили нетронутое третье горячее и начали расставлять тарелки с крабом и икрой. — До десерта, блин, досидели!

Она схватила Якова за локоть и утянула в проход между мужским и женским туалетами, из которого, как надзиратель из тюремного коридора, на шмыгающих туда-сюда гостей равнодушно пялился глаз бетакама, тяжёлой профессиональной телекамеры, закреплённой на тяжёлой профессиональной треноге. На том же штативе полувисел оператор. Он, судя по редко мигающему взгляду и часто подгибающимся коленкам, уже никуда особенно не спешил.

— А стул-то один, — нетрезво хихикнул Яков.

— Да и хрен с ним, тут два всё равно всунуть некуда, — Светик отцепила от бетакама косматый микрофон, усадила Якова на стул и взгромоздилась ему на колени. — Вот так вота!

— Подожди, у меня ж… у меня же… жена же ж у меня же! Увидеть же может по телику, а тут такая порнуха…

— Порнуха — это если б мы тебя с твоими куколками сняли, вот там да, тебе крантец. А тут не порнуха, а так, лёгкая эротичка, — у Светика язык заплетался ничуть не меньше. — И вообще, профики мы или дистрофики? Женечка возьмёт лица крупным планом — и ажур, да, Женечка? Аллё, Женечка, да?

Оператор кивнул убедительно и глубоко — так, что пришлось придержаться за пол, чтобы не лечь.

— Свет, не ёрзай, — попросил Яков. — А как ты этот базар собираешься в эфир давать? Да не елозь на паху, я тебе говорю. Ты слышишь, как мы трудно разговариваем?

— Тю, вообще фигня! У нас монтажёрчик знаешь какой! Скорость процентов на пять добавит — и все делишки. Да, Женечка?

На этот раз оператор кланяться не стал, ограничившись закрытием век. Которые разжал секунд через десять с видимым усилием.

— Ну, поехали, — сказала Светик. — Женечка, поехали, говорю… Да нажми же на красную кнопочку, мать твою! Вот, хорошо. Скажите нам, Яков Романович, почему местом открытия первого филиала вашей радиостанции вы выбрали именно наш замечательный город?

По возвращении с интервьюшечки на входе в зал Яков будто мягко ткнулся в прозрачную стену. Обдумав ситуацию, догадался: это сгущается атмосфера.

— Атмосфера сгущается, — оповестил он Славика, но тот наблюдений друга не подтвердил, хотя и не опроверг.

Мелькнула мысль: а может, тоже погрузить лицо в яблочный пирог под взбитыми сливками с клубничным джемом, а всё остальное — в безмятежное состояние риз? Но только мелькнула, задерживаться не стала, уступив пониманию. До Якова дошло, что именно изменилось в воздухе: он стал предгрозовым, до предела насыщенным электричеством.

Штормовые тучи предупреждают об опасности жёлтыми сполохами, которые сходятся на самых выдающихся объектах ландшафта. В банкетном зале роль магнитов для молний предсказуемо исполняли Анька и Анька, а громовержцами служили хозяева уссурийской тайги. Их сильные шеи с щетинистыми складками давно освободились от удавок галстуков, ремни на борцовских талиях слегка подраспустились, а кумачовые и изумрудные пиджаки вальяжно раскинулись на спинках резных стульев, слабо отсвечивая золочёными пуговицами и давая возможность хозяевам демонстрировать платиновые браслеты на запястьях и недосведённые наколки на предплечьях.