Тополя нашей юности

Роман-младший, надутый и молчаливый, начал стелить постель. Физик ложиться не собирался. Он чего-то ждал. Георгий перебирал свои свертки в тумбочке.

— Кэптэн, — проговорил он, обращаясь к физику, — дежурный еще открыт, сходи купи.

Роман-старший вскочил и, быстренько набросив пальто, взял у Георгия деньги.

— На остальное бычков и грибной солянки? — спросил он. — Как раз хватит.

— Не надо. Есть лучшее. Купи себе папирос…

Роман-старший вернулся минут через двадцать. Георгий за это время побрился. Он всегда брился на ночь. Психолог, накрывшись одеялом с головой, спал или делал вид, что спит.

Георгий пить не хотел. Он налил себе менее четверти стакана.

— Выпей ты, — сказал он Роману-старшему. — Я сегодня добрый, поэтому угощаю. И дай тезке, может, не будет такой злой.

В дверь снова постучали, на этот раз неуверенно и тихо.

— Везет нам на визиты, — недовольно пробурчал физик. — Дохнуть не дают.

— Войдите! — крикнул Георгий, поправляя галстук.

Физик, торопливо заткнув пробкой бутылку, поставил ее под кровать.

Дверь осторожно приоткрылась, и в проеме показалась голова Саши, двоюродного брата Романа-старшего. Саша обладал всеми признаками «цирика», или австрийца, как в шутку называли первокурсников. Он имел тоненькую шею, вел конспекты по всем предметам и здоровался с преподавателями хоть семь раз в день, лишь бы только довелось встретиться.

Рыжим «цирик» все же не был, хотя носил ту же фамилию, что и Роман-старший.

Войдя в комнату, Саша нерешительно переминался с ноги на ногу. Он хотел что-то сказать. Это было видно по его растерянному лицу.

— Говори, раз пришел, — разрешил физик.

— Я получил стипендию на курс, и у меня остались деньги, — проговорил «цирик», волнуясь. — Восемьдесят рублей… Должно быть, кассир обсчитался…

— Это не беда, — сказал Роман-старший. — Отнесешь завтра в кассу и отдашь. Когда я был старостой, кассир мне однажды недодал. Два месяца ходил без стипендии. Есть правило: проверяй деньги, не отходя от кассы.

— Вот и я боюсь: кто-нибудь еще не получил…

— Ну так проверь, список же у тебя есть.

— Завтра занятий нет, самоподготовка. Когда я всех увижу…

— Не завтра, так послезавтра. Проверь все, тогда отдавай. Что тебе эти деньги, карман прожгут? Будет и кассиру наука, пусть не ошибается.

Георгий, сидя на кровати, что-то перекладывал из кармана в карман. Он молчал. Потом встал и начал одеваться.

— Кэптэн, — сказал Георгий, — я ночую у Нехрищенки. Мы с ним статью пишем. Если придет та самая, я уехал в район.

— Ясно, — ответил Роман-старший. — А если жена приедет?

— Не приедет…

Георгий, подняв воротник пальто, вышел.

Роман-младший спал. Спустя несколько минут отправился на свой пятый этаж и «цирик». Его настроение заметно поднялось.

Роман-старший еще с полчаса не гасил свет и, шагая из угла в угол, улыбался про себя. О ком он думал? Может быть, о двоюродном брате, «цирике», который смотрел на мир такими ясными и чистыми глазами…

Роман-старший постелил постель, выключил свет и лег. Железная кровать была ему явно коротка, и спать на ней приходилось скрючившись. На таких кроватях студент, а затем аспирант Роман Булыка проспал восемь лет. Тот, кто производил кровати, просто не рассчитал, что на них придется спать таким великанам, как Роман-старший. Метр девяносто сантиметров — настоящий гренадерский рост.

Из-за своего роста Роман-старший еще в студенческие годы получил кличку «кэптэн». Дело в том, что нынешний физик в войну был лейтенантом и даже два месяца командовал ротой. Поэтому однокурсники из уважения к боевым заслугам товарища ликвидировали несоответствие между званием Романа и последней занимаемой им должностью и повысили его чин до капитанского. Что касается английского звучания слова, то известную роль здесь сыграли цвет волос Романа и рост. Романа не трудно было спутать с сыном Альбиона.

В окно комнаты лился мягкий лунный свет. От этого она казалась теплее и уютнее. С неба подмигивали три звездочки — самые крайние из созвездия Лапласа. Их таинственные лучи добирались до маленькой аспирантской комнаты несколько световых лет…

Назавтра первым проснулся Роман-старший и решительно сдернул одеяло с тезки.

— Вставай, будем лечиться! — приказал он. — Есть гонорар за вчерашнюю брехню.

Булыка вытащил из-под кровати бутылку и поставил на тумбочку.

— Совершай грехопадение один, я не хочу, — сказал Роман-младший. — Мне было противно слушать, как ты вчера клянчил…

— Я не клянчил, он поставил сам.

— Ну так пей, если поставил…

Роман-младший не хотел спорить. Такое случалось не часто. Булыка снова спрятал бутылку под кровать. Он закурил и начал шагать между кроватями.

Без стука в комнату влетел «цирик» Саша. Он стоял возле двери и плакал, по-мужски закрывая лицо руками. Его узкие плечи вздрагивали.

Потом он все рассказал. К Саше только что прибегал кассир. Он имел информацию, что староста первокурсников утаил переданные деньги и собирается их пропить со своим двоюродным братом. Саша, не проверив по списку, отдал ему все восемьдесят.