Тоска по Лондону

Прекрати. Похоже, теряешь самоконтроль. Сек наверняка уже дома. Первому время ох как дорого, не может он сидеть с Секом сам, поручил чьим-то заботам, но и Сек не простак и перепоручит порученца… Словом, он понимает, что искать его я буду не на службе.

Кстати, Сек убежден, что Паук не замешан ни в какие дела. Он не просил, ему так давали. Он брал и не интересовался — за что. Не знаю, можно ли верить сековой версии, я от ихних дел чудовищно отстал, провалившись в далекое от жизни философствование, но Сек утверждает, что Паук допрашивает меня чуть ли не в видах самообразования. Скорее повинуясь чутью, нежели зная. Еще он сказал, что Паука интересует предпринимательство. Косой Глаз внедряется в акционерные общества — для сбора информации, наживы и сохранения кадров, учитывая, что их услуги — и вообще такого рода услуги — высоко ценятся во все времена.

Что же, он отбился от рук, спросил я. Нисколько, ответил Сек, так же усердно выполняет задания ГУГа. А как они оплачиваются? Гуговские — зарплатой, а особые — этого не знаю, сказал Сек, я его не курирую.

Жаль, отозвался я.

Новый аспект титской жизни. Не успеваю охватить. Удивление мое глуповато. Чего я не знал? Что все они человеки и своего не упустят? Открылись легальные возможности, прекрасно! Думай я об этом заблаговременно, мог бы вычислить, что в совместных предприятиях Косой Глаз будет в первых рядах. А тот, кто затеет разоблачения, будет, как я, чувствовать себя так, словно играет в русскую рулетку, одновременно шагая по густо заминированному полю…

Теперь уж положительно пора. Потаенное место, жаль покидать. Никому в голову не взбредет искать меня здесь, на новом погосте.

И все же архиосторожно. И сверхконспиративно.

Темень. И опасность снова, как давеча, навернуться о какую-нибудь индийскую гробницу. Тупое кладбище, чванное и тусклое, не то что старое, на котором мои приятели-москвичи мечтали захорониться хоть до истления. Чудаки. Это АС верно отметил: «И хоть бесчувственному телу равно повсюду истлевать, но ближе к милому пределу мне все б хотелось почивать»…

Было ли это последним моим свиданием с красавицей-природой?

Заметным событием дня стало присутствие при шумном митинге каких-то птичек, оглушительно решавших назревший, видимо, вопрос — «улетать(не улетать» ввиду приближающейся суровой зимы. Они орали, и прыгали в дереве, на меня не обращали ну никакого внимания и испещряли почву крохотными черно-белыми мазками.

Вот и шоссе. Машину ловить удобно, до троллейбуса далеко, место глухое. Нужен местный грузовичок, не очень спешащий. На грузовиках люди Первого не разъезжают.

Когда я был маленьким, мы глядели вслед каждому автомобилю и задирали голову на звук каждого самолета. Редкостью было и то, и другое. По улицам ездили телеги, изредка на шинах, если принадлежали большим предприятиям, лошади громко стучали подковами, а стальные ободья колес грохотали по булыжнику, словно дробили его. Катили со сводящим скулы визгом грузовые трамваи. Автомашины топились дровами. У кабины водителя крепился бак, похожий на поставленную торчком торпеду, — газогенератор. В нем из дровяных чурок вырабатывался горючий газ. А бензин был бережно храним для нужд воздушного флота страны Советов.

Когда я был маленьким, мы ничего не знали о телевидении, хотя, оказывается, оно существовало. Радиоприемник казался чудом.

Теперь чудом кажется погост с его тупыми надгробьями: сюда еще не ссыпают отходы и не сливают ядохимикаты. Чудом кажется тишина, свежий ветер и колыхание ветвей.

Какой стимул заложен в кладбищенской тишине! Навещай — и набирайся жизни. И музыка годится для приведения себя в должное состояние, но не в то единственное и неповторимое, что дается сопричастностью природе. Дух и природа, две ипостаси возможно, сливающиеся потом в одну…

А машины-то не реагируют на мои отчаянные сигналы.

Как жутко изменилась Земля на протяжение одной коротенькой жизни. Крохотная наша планетка. Разве так менялось все на ней во времена Рима или фараонов? Знаю, оптимисты зашикают на меня и завопят. Ну, вас мне не перекричать, уже умолкаю. И все же — куда несемся? Кто поручится, что неведомые нам цивилизации не промелькнули на этой планетке бесследно? А если Библия — просто хроника семьи, с которой все началось сызнова после катастрофы? Где та семья, которая уцелеет и с которой все начнется снова? О ней надо позаботиться особо, детям дать наилучшее образование и — особенно! (воспитание.

Но воспитанные не выживают в катастрофах…

Фары. Непонятные какие-то. Черт-те что делается с этим сердцем. В голове мурашки. И в глазах… Не нарваться бы на полицейскую, вот будет номер…

Если эта не остановится, следующей мне уже не остановить…

ГЛАВА 32