Тот самый

– По-твоему, как ты сейчас живешь?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Вполсилы. Все время чего-то жду.

– И чего тебе не хватает? – Мама принялась с усердием водить тряпкой по плите. – Знал бы ты, как мне дается эта твоя ненастоящая жизнь. И жизнь Алисы. Я кручусь как проклятая, а ты…

– Ма, скажи, ты родила нас, чтобы тебе было кого упрекать, да?

На самом деле я давно перестал удивляться тому, что мы жили втроем, а все мамины воздыхатели как-то слишком быстро испарялись.

Я крепче сжал пальцы, собираясь устроить новый перезвон ложкой. Горло все еще горело от цепких пальцев.

– Матвей… – снова позвал меня голос. Я разглядывал мамину спину.

– Как может быть легко, если все, абсолютно все в этом мире против тебя?

– Со временем это чувство пройдет… когда повзрослеешь. Когда-то мне тоже так казалось. Может быть, и не все против тебя. – Она уже успокоилась и делала вид, будто полностью контролировала ситуацию. Мы оба понимали, что это не так, но позволяли друг другу спокойно доиграть роли матери и сына. – Может быть, найдутся те, кто встанет на твою сторону.

– Матвей!

Голос звучал приглушенно. Мы с Киром сидели на пластиковых стульях под новым плакатом о борьбе со СПИДом, иногда разбавляя тишину разговорами. Никакой необходимости в этом не было, но мы не расходились по домам и оставались рядом друг с другом. Время для меня перестало существовать: прошло то ли несколько минут, то ли несколько часов. В тот день, окруженный больничным светом, я узнал, что никакой справедливости не существует. Сидя под тихими жужжащими лампами и ощущая стягивающую кровь на пальцах, я возвращался в прошлое. Только в прошлом не было Кира, в настоящем он – свет маяка, не позволяющий забыть, что я находился здесь и сейчас. Я успокоился, но только на время, пока новые мысли не взволновали меня: как скоро проснется мама? И во сколько баллов можно будет оценить шторм, который поднимется в нашем доме? Загадывая наперед, я оценивал его в тринадцать баллов из двенадцати существующих по шкале Бофорта.

Каждая мысль, мелькавшая в голове, отражалась на лице как еле заметная полутень. Только почувствовав пристальный взгляд, я повернулся на голос.

– Спать хочешь?

Кир склонил голову к левому плечу и взглянул на меня с легким прищуром. Насмехался ли он надо мной? Я молча прислонился затылком к холодной стене, размышляя над этим вопросом.

– Может быть, и хочу, – уклончиво ответил я, соскабливая с ладони запекшуюся кровь. – А может, и нет.

Когда мы позвали Алису и Жеку, чтобы посмотреть на находку, было решено, что парня нужно отвести в больницу. Он рассказал, что развлекался с девушкой, когда на них бросился бездомный пес. По словам незнакомца, девушка убежала, как только пес впился клыками в его руку. Парень лежал со спущенными штанами, и я сразу догадался, как они развлекались, пока их не потревожили.

– Ого! – воскликнула Жека. – Руку как будто через мясорубку пропустили…

– Бедняга, – отозвалась Алиса, не отводя взгляда от крови.

– Ему бы в больницу, – вклинился в обмен впечатлениями Кир.

Я молча переглянулся с Алисой. Мы понимали, что не могли оставаться здесь вдвоем: рано или поздно проснется мама, и тогда начнется война. Если дома будет кто-то один из нас, есть надежда, что не все падут в этой страшной семейной битве.

Кир, заметив наши переглядки, перебросил руку парня себе через плечо.

– Вам лучше вернуться домой. Мы с Жекой разберемся.

Это было разумно, но слишком легко. А легко я не хотел. В конце концов, решил я, если поторопиться, можно успеть вернуться до того, как проснется мама. Алиса уничтожит улики, оставленные нами, а я помогу этому парню, который болезненными стонами убеждал меня в правильности моего решения.

– Я помогу, так будет быстрее.

Кир старался удобнее перехватить руку парня и внимательно следил за каждым моим движением. Он будто бы пытался понять, блефую я или действительно собираюсь помочь. Чтобы облегчить ему задачу в этом нелегком вопросе, я подхватил парня под вторую руку, помогая ему встать на ноги.

Я чувствовал неуверенность Кира, которая проявлялась в легком прищуре глаз. Так мы и оказались на пластиковых стульях. Чужая кровь вновь была на моих руках.

– Привет. – Кир снова нарушил молчание. Его «привет» означало вовсе не приветствие, он говорил: «Я все еще тут».

– Привет, – быстро отозвался я. Мое «привет» значило то же самое. – Как думаешь, что с ним будет?

– Несколько швов и психологическая травма на всю жизнь от побега той девки. – Он криво усмехнулся уголком рта. – Не хотел бы я оказаться на его месте.

– А от тебя сбегали девушки?

– Нет… – Он задумчиво подергал мочку уха. – Точно нет. Я сам от них сбегал.

– Как трус?

– Между прочим, жизнь героя коротка, а вот ссыкло всегда живет долго и счастливо. – Кир довольно усмехнулся, наблюдая за моей реакцией.

Я притворно фыркнул, выражая недовольство, и прикусил губу.

– Ты веришь в реинкарнацию?

Повернув голову, я с любопытством взглянул на Кира, скрывая улыбку ребром ладони, и слегка подался вперед. Я опустил руки и сжал крепкое сиденье стула по краям.