Тотти. Император Рима

На деле же вышло, что во втором тайме игра выровнялась, и два-три раза Буффон был вынужден напомнить немцам о своем таланте. Мы использовали передачи вразрез Гроссо и Перротты, чтобы выйти к Леманну, но он был настоящим монстром на выходах и в обоих случаях был на мяче проворнее, чем наши форварды.

Девяносто минут истекли. В середине второго тайма Лука Тони вышел на замену Джилардино. Липпи собрал всех у скамейки, пока мы хлебали воду.

– Сейчас Яквинта выйдет вместо Каморанези. Расстановку не меняем, Винченцо свежий, и, когда мяч будет у немцев, он сможет прикрывать бровку. Но я хочу дать сигнал, что мы продолжим атаковать, потому что эта игра идет к победе в дополнительное время, мы намного более опасны, чем они.

Оценка была верной, и действительно, в первом дополнительном тайме сначала Джилардино угодил в штангу после хорошей контратаки, а затем Дзамбротта попал в перекладину. Игра все больше клонилась в нашу пользу. Дель Пьеро вышел вместо Перротты, и в последнем перерыве, коротком и все же бесценном, я внезапно осознал, что мы играем с вратарем, четырьмя защитниками, четырьмя нападающими, «дирижером» Пирло и бедным Гаттузо.

– Прикончите их. Сейчас же! – вены на шее Липпи пульсировали. – Они уже выдохлись, мечтают о серии пенальти. Вы им этого позволить не должны, потому что вы сильнее, и неправильно давать им второй шанс. Центральных полузащитников уже нет, игра идет между нападением и обороной. Но наша оборона – лучшая из всех. Идите. Забивайте. Побеждайте.

И вытолкал нас на поле.

Возвращаясь в центральный круг, я вдруг отметил, что шум стадиона утих настолько, что я стал слышать наших тифози лучше, чем остальных болельщиков. Страх немцев можно было потрогать, он почти кристаллизовался в воздухе. Гаттузо подал мне знак, чтобы я прислушался, – он тоже что-то ощутил. Я сжал кулаки: настала пора действовать быстро. Последние пятнадцать минут пробежали, как и предвидел Липпи – атака на атаку: их выпад разбился о Буффона, который отразил удар Подольски, самого опасного в этом матче, мы пошли вперед – и гораздо опаснее. Но этого было недостаточно. Время бежало, Пирло бил издалека с подкруткой, но Леманн перевел мяч на угловой; он не казался таким классным кипером, когда играл за «Милан»… Динамика эпизода увлекла меня в центр штрафной, я попытался донести до Андреа, что Дель Пьеро более свеж, он быстро добежит даже до углового, чтобы там побороться за мяч, пусть это и не его задача. Пирло остался стоять в полукруге перед штрафной, Дзамбротта – еще один игрок с хорошим ударом – приблизился к нему, но остановился на правом полуфланге, Джилардино поставил меня за своей спиной, отодвинув шага на три, за одиннадцатиметровую отметку. Гроссо выдвинулся к Але, чтобы подстраховать его, если он ошибется. Прибежали и Матерацци с Каннаваро, на угловых так было всегда, а Яквинта расположился на линии вратарской, ближе всех к воротам. Со скамейки показывали, что осталось две минуты. Две минуты до серии пенальти. Вот-вот взвоет тревожная сирена.

Давайте остановим пленку и посмотрим на эту сцену как на бутон цветка, который вот-вот раскроется. Мы видим все голубые футболки, что участвуют в этой сцене: нас девять. Не хватает Буффона, который ждет на позиции защитника, и Гаттузо, стоящего в центральном круге. В случае быстрой немецкой контратаки он оказывался бы один против двоих или троих. Во второй темп кто-то из нас (не знаю, из каких последних сил) успел бы, но в первый – нет: повторюсь, Рино оставался один. На 118-й минуте полуфинала чемпионата мира в матче против хозяев это – тактическое безумие, но в самые важные минуты твоей жизни ничто не имеет значения, это момент истины, и ты чувствуешь, что выйдешь победителем из любого испытания. Эта история – прежде всего о людях, а уж потом о футболистах. Возьмем Гаттузо. Помимо того что технически он был намного лучше, чем все о нем говорили, я никогда не встречал игрока, который был бы склонен к самопожертвованию больше, чем он. Это означает выкладываться на поле так, как вы все видели, но еще – об этом необходимо сказать, не все это замечали – играть через такую боль, которая других привела бы даже не на скамейку запасных, а домой, на диван. Рино – человек, который воодушевлялся, когда видел, что кто-то, о ком он заботился, нуждается в нем. Он был первым, кто оказывался с тобой рядом, и поэтому ты знал, что тебе нечего бояться, что есть он, твой защитник. Есть Гаттузо, дожидающийся возможного выхода на него троих немцев, двигающихся к Буффону, и он хоть что-то, но придумает для того, чтобы их остановить. Однако вернемся на поле, потому что настало время заканчивать этот матч.