Тотти. Император Рима

Сезон-2010/11 мы начали настолько плохо, что хотя и победили «Интер», сделавший весной «золотой хет-трик» (Вучинич забил им на 92-й минуте), но после шести туров шли предпоследними. Затем положение выровнялось, мы поднялись в таблице, однако верхние места нам не светили. В Лиге чемпионов дела шли получше, поскольку мы на групповом этапе сотворили чудо – победили «Баварию» на «Олимпико» после того, как отыграли два пропущенных мяча, а победный пенальти – замечательное воспоминание (еще и потому, что их голкипер, Крафт, почти отбил его). Но в феврале мы проиграли домашний матч 1/8 финала «Шахтеру» и начали черную серию в чемпионате. Даже ведя в гостях у «Дженоа» 3:0, мы проигрываем 3:4. Позор, которого Раньери не вынес. Он подал в отставку, и группу «стариков» вызвали к Розелле Сенси на консультацию по кандидатуре нового тренера в последний раз. Я написал «в последний раз», потому что Винченцо Монтелла, одобренный как руководством, так и нами, стал последним тренером «Ромы» при Сенси. Продажа клуба уже была неизбежной, и первое, что новые собственники ясно обозначат, – это то, что решения по тренерам будут принимать только они.

Итак, Монтелла. Он уже работал в системе клуба с детскими командами, был моим партнером на поле и был, конечно, другом, что, однако, делало рабочий процесс не таким, как принято считать. То, что на скамейке твой друг, заставляет тебя работать активнее и проявлять максимальную аккуратность в общении, потому что даже подсознательно ты пытаешься избежать того, чтобы кто-нибудь мог сказать «он этим пользуется». Но кому же бывший партнер в начале своей тренерской карьеры может доверять, как не тем, с кем играл сам? Винченцо сразу показал, на что способен, потому что у него были четкие идеи, и даже оставаясь мнительным, он умел общаться с игроками. Он вернул меня в нападение, и я начал много забивать (Раньери меня отодвигал ниже, чтобы дать пространство для Боррьелло), но «Рома» тем не менее закончила чемпионат шестой, поскольку в конце турнира, который выиграл «Милан», те, кто был выше нас в таблице, набрали отличный ход. Мы все надеялись, что Винченцо останется, раздевалка полагала, что его контракт продлят. Но клуб был продан, и новые собственники взяли курс на обновление. Кто лучший тренер? Многие считали, что Пеп Гвардиола, американцы же привели Луиса Энрике, который был преемником Пепа в дубле «Барселоны». В то время я еще не знал, насколько хорошей будет эта идея, но логика здесь прослеживалась.

ЗАКОН ТАКОВ: УВАЖАТЬ ДРУГИХ, ПОКАЗЫВАТЬ СЕБЯ И ТОЛЬКО ПОТОМ ОТКРЫВАТЬ РОТ. И ТАК БУДЕТ ВСЕГДА, ПОТОМУ ЧТО ЭТО СПРАВЕДЛИВЫЙ ЗАКОН.

Испанца привел Франко Бальдини – руководитель, который провел (с паузами) в «Роме» последние двадцать лет. Бальдини был спортивным директором во времена Франко Сенси и генеральным директором при американском правлении, сейчас он – главный советник президента Паллотты. Отношения между нами всегда были откровенными, но в то же время непростыми, прежде всего после ухода Капелло, к которому Бальдини был очень привязан. Летом 2011-го он еще не числился в «Роме» официально, поскольку его контракт с Федерацией футбола Англии еще действовал, но все знали, что он будет генеральным директором. И вот однажды, когда мы обедали с физиотерапевтами в ресторане у Кекко, Вито подозвал меня к телефону: это был Бальдини, он хотел со мной поговорить.

– Привет, Фра, значит, ты возвращаешься, – произнес я раскованно, думая, что настало время забыть о прошлом и возобновить отношения. Но беседа сразу перетекла в предметное русло – он взорвал бомбу.

– Слушай, Франческо, была бы моя воля – я бы тебя продал.

Вот так. Простенько и со вкусом. Я был озадачен, не понимая, шутит он или говорит серьезно. Он повторил, и тогда я, не думая, ответил:

– Найди мне клуб, нет проблем.

– Не могу. Каждый тренер, с которым мы ведем переговоры, сразу же спрашивает: «Тотти ведь остается в команде, так?» Ты всем нужен, поэтому я тебя не продам.

На этом разговор закончился, и я не сказал бы, что начался новый этап наших отношений. Бальдини считал меня злом для «Ромы», потому что, как ему представлялось, я слишком влиял на обстановку в команде. Однако тренеры, прежде чем принять предложение клуба, хотели убедиться, что я остаюсь, и мне это казалось вполне естественным. Как бы давая Бальдини еще один шанс, я укрепился в мысли, что, возможно, он сказал это с целью как можно быстрее наладить диалог между мной и Луисом Энрике, которого он привел. Определенная логика в этом была: отношения между мной и Бальдини оставались прохладными, как и раньше, но теперь я узнал, что тренер ставил условие о моем присутствии в команде, и таким образом я оказывался на стороне Бальдини. Может, и так.