Тотти. Император Рима

Ее нам предоставил папа Франциск в октябре 2016 года, на «Матче мира»: Капелло был тренером команды, в которой выступали я и Марадона. Рукопожатие, улыбка, и мы просто заговорили так, как будто попрощались вчера и не было никаких ссор. Окончательное потепление произошло вскоре в Дубаи, на награждении, в новогодние праздники, мы сошлись за одним столом – я, он и Липпи, все с женами. То были два спокойных часа футбола и радости, два прекрасных часа, потому что они завершили восстановление наших отношений, которые не могли не восстановиться. Мы с Капелло выиграли вместе скудетто для Рима – редчайший случай, который неизбежно связан с жизнью его героев. Конечно, были и разлады, возражения, ссоры, как и, наверное, на любой работе. Но величие того, что мы сделали, должно оставаться выше всего этого.

Отмотаем пленку. Мы остановились на резком разрыве с Капелло, и с этого начался сезон-2004/05, худший в моей карьере, «сезон четырех тренеров». Когда мы снова отправились в Мадрид в конце сентября (жеребьевка уже начала наскучивать), Пранделли и Феллер были уже в прошлом, в этой игре нами руководил Эцио Селла, пока клуб вел переговоры с Дельнери. Словом, хаос. В этой замечательной ситуации мне сообщили, что Эрнесто Брондзетти уже в гостинице и был бы рад поприветствовать меня лично. Я не успел туда прийти, потому что мои источники сообщили о довольно оживленной дискуссии в баре отеля между Брондзетти и Франко Бальдини, оставшимся в «Роме» на посту спортивного директора после прощания с Капелло. Коротко говоря, предложение Эрнесто явиться в отель инкогнито разозлило Франко.

Я не встретился ни с Брондзетти, ни с его помощником Джампьеро Почеттой, однако понял, что они общались с кем-то из клуба. Перес хотел вернуться к переговорам еще и потому, что не выиграл ничего за два сезона, и он выбрал мое имя для пополнения коллекции «галактикос», попутно обогатив ее Бекхэмом и Оуэном. Но в этот раз он знал, что «Рома» уже не та, что в 2001-м, и был настроен на более решительные действия. В тот вечер на «Бернабеу» мы повели 2:0 после голов Де Росси и Кассано, но «Реал» – это такой ураган, который, набрав силу, не оставляет тебе возможности спастись. Мы проиграли 2:4 – помню, что Роберто Карлос подвел итог блестящим ударом, – и после матча мадридские звезды, от Бекхэма до Зидана, подошли обняться, говоря то, что более-менее сводилось к «мы тут узнали, что скоро будем играть вместе». Я испытывал очень странное чувство. Лучшие игроки мира готовы к моему приходу, а я об этом ничего не знаю.

В то время наш сезон шел от плохого к худшему, и решать задачу спасения после Дельнери пришлось Бруно Конти. Брондзетти периодически приезжал в Рим, предваряя поступление официального предложения в нужное время, когда команда выйдет из зоны вылета. Королевский ход, очень по-мадридски. Именно в это время меня и проинформировали напрямую о том, что готовится, и на следующий день после нашей победы над «Аталантой», 22 мая, которая гарантировала нам спасение, предложение действительно пришло в клуб.

В 2005-м мне исполнялось 29 лет, и это был тот период моей карьеры, когда «Рома» платила мне больше, чем другим, – 5,8 миллиона евро в год, к тому же права на использование моего образа были полностью моими. Именно благодаря последнему в очень трудные для клуба времена я мог позволить себе подождать, предлагая заплатить сначала другим игрокам, а главное – тем, кто работает на «обычных» зарплатах; мне же хватало и доходов от рекламы. Важная деталь: мой контракт действовал еще год, до 2006-го, и это означало, что «Рома» могла потребовать от «Реала» отступные, что было бы справедливо, но ей уже было бы трудно сказать, что она не продаст меня. В принципе, был риск того, что я уйду бесплатно через год. Розелла Сенси сказала всем, что никогда не согласится продать меня, и я ей верил: она не только любила меня, но и знала, что город будет протестовать. Однако рядом с ней были другие руководители, от Праде до Бруно Конти (Бальдини уже ушел), которые могли убедить ее задуматься о рисках потерь. В общем, тяжесть принятия решения главным образом легла на мои плечи.

«Реал» предложил мне двенадцать миллионов евро в год и часть прав на использование образа, как личного, так и клубного; проще говоря, я получал бы доход от всего «моего» – футболки с моим именем, например, или моей фигурки – и еще, хотя и меньший, от всего, что связано с «Реалом». Процент постепенно падал бы по мере роста цифр, но, по приблизительным подсчетам, эта часть дохода составляла бы около пятнадцати миллионов в год, что было даже больше зарплаты. Полное безумие, я действительно стал бы самым высокооплачиваемым игроком в мире. Первое предложение «Реала» сопровождалось шестьюдесятью миллионами отступных для «Ромы». Как мне сказали, «первое» означает, что «Реал» мог повысить его до семидесяти без каких-либо затруднений. Если бы все это происходило в кино и я не был бы непьющим, то это было бы подходящее время для реплики «Я бы выпил чего-нибудь покрепче».