«Товарищ Керенский»

Реакция высшего командования была предсказуемо негативной: недовольство декларацией редко демонстрировалось публично, но оно ощущалось. Открыто это настроение проявилось в июле, после провала наступления, когда требование отмены «Декларации прав солдата» стало одним из главных лозунгов генералов, не останавливавшихся уже перед прямой критикой Керенского. Но еще в мае главнокомандующий Западным фронтом, генерал В. И. Ромейко-Гурко, подал в отставку в знак протеста против подписания декларации. Керенский же, действуя в духе своего первого приказа, отставку отклонил, и генерал 23 мая был лишен права занимать должности выше начальника дивизии (Западный фронт возглавил генерал А. И. Деникин). Такое наказание было выбрано «лишь ввиду прежних боевых заслуг» военачальника – другим возможным протестующим грозил перевод «на самые низкие должности». Это решение Керенского вызывало недовольство «справа» (хотя оно редко проявлялось публично), но с одобрением воспринималось «слева». По времени оно совпало с распоряжением министра о расформировании нескольких полков, отказавшихся выполнять приказы. Данное распоряжение приветствовалось «справа», а для умеренных социалистов публичное наказание «реакционного генерала» делало приемлемыми репрессии в отношении недисциплинированных солдат. Сам Керенский в беседе с журналистами признал, что практически одновременное подписание приказов не было случайным[742]. И в данном случае разнонаправленные действия министра обеспечивали ему поддержку разных политических сил. Большинство профессиональных военных не спешили открыто критиковать декларацию – очевидно, это считалось неуместным в момент подготовки наступления. Однако отсутствие генералов, желающих публично одобрить этот важнейший акт военного министра, было примечательно.

Казалось, что социалисты будут довольны декларацией. Так, лидер большевиков гвардейского Гренадерского полка штабс-капитан И. Л. Дзевалтовский распространял ее до публикации, утверждая, что командование утаивает этот важный документ от солдат[743]. Даже в большевистской прессе встречались положительные оценки декларации. Например, 12 мая в «Солдатской правде» появилась статья, в которой приказ, официально еще не опубликованный, оценивался положительно: «Это огромная наша победа. Это победа революции», – писал А. И. Жилин, один из руководителей большевиков 1-го пулеметного полка, участвовавший в разработке положения о правах солдат и знавший о спорах, которые сопровождали его обсуждение. (Очевидно, редакция «Солдатской правды» сочла возможным появление на страницах газеты такой статьи – с одобрением еще только ожидавшегося решения военного министра.) Другой армейский большевик, А. М. Любович, в тот же день заявил на заседании Кронштадтского Совета: «Керенский энергично действует, ему надо предоставить действовать»[744].

Тем не менее в это время Л. Д. Троцкий, находившийся еще вне рядов партии большевиков, одним из первых стал публично критиковать Керенского, но первоначально и он делал это осторожно. Министр описывался им не как враг, но как лицо, попустительствующее врагам. На заседании Петроградского Совета Троцкий заявил: «Обратите внимание на отсутствие Керенского в Совете и на ту рекламу, которую создает вокруг имени Керенского буржуазная пресса: не пытается ли эта пресса использовать Керенского в целях русского бонапартизма?» Сообщалось, что у части собрания эта речь имела «шумный успех»[745]. Реформы же Керенского в военном ведомстве Троцкий в тот момент не осуждал, но и такое сравнительно мягкое критическое выступление было воспринято сторонниками министра как недопустимо резкое[746].

Между тем негативное отношение к Керенскому фиксировалось и до публикации декларации и приказа о наступлении. Из действующей армии уже 8 мая писали, что на митингах и в частных разговорах заявляют, будто военный министр «подкуплен буржуазией»[747]. Само требование «железной дисциплины», озвученное Керенским, уже настраивало многих солдат против него, однако именно публикация декларации резко изменила отношение военнослужащих к министру, при этом особое неприятие вызвали пункты 14 и 18. Н. И. Подвойский, руководитель Военной организации большевиков, отмечал, что именно «Декларация» выявила недовольство солдатских масс[748]. В результате появилась возможность для политической мобилизации даже тех военнослужащих, среди которых недавно были распространены антиленинские настроения, и возможность эту большевики не упустили. Они немедленно начали пропагандистскую кампанию, направленную против приказов Керенского, а затем и лично против министра. Не следует, впрочем, полагать, что решение об этом было принято в партийном центре, а потом реализовано дисциплинированными функционерами. Недовольство приказами министра проявлялось одновременно в разных местах и в разных формах, вне зависимости таких случаев друг от друга.